Том 4

расставил по дорогам, на полпути между городом и каждым демом гермы и, выбрав из своей собственной мудрости и из той, коей он был обучен, самое, по его мнению, мудрое, переложил это в элегии и начертал стихотворные изречения на колоннах 2, дабы, во-первых, его сограждане не дивились мудрым дельфийс- е

ким надписям, таким, как «Познай самого себя», «Ничего сверх меры», и другим им подобным, но считали бы изречения Гиппарха более мудрыми, а во-вторых, дабы, проходя туда и обратно мимо установленных герм и читая надписи, они отведали бы его мудрости и двинулись бы из сел в школы, где могли бы набраться и прочих знаний. Надписи же эти были двойные: с левой стороны каждой гермы начертано, что Гермес 229

347

водружен на полпути между городом и демом; с правой стороны стоит:

Памятник этот — Гиппарха: шествуй путем справедливым3.

На других гермах начертаны многие другие прекрасные стихи. Например, на Стирийской дороге сделана следующая надпись:

b Памятник этот — Гиппарха: друга не ввергни в обман ты 4.

Итак, поскольку ты мой друг, я не осмелился бы тебя обманывать, обманув тем самым доверие подобного человека, после кончины которого афиняне в течение трех лет терпели тиранию его брата Гиппия, и ты от всех стариков слышал, что лишь в эти годы в Афинах царила тирания,5 все же остальное время афиняне жили чуть ли не как в царствование Кроноса. Более осведомленные люди говорят, что и смерть-то его произошла не

c из-за того, из-за чего полагают многие,— не из-за бесчестья сестры во время Канефорий6 (это ведь просто нелепость!), но из-за того, что Гармодий был любимцем Аристогитона и его учеником, да и сам Аристогитон слишком чванился тем, что обучает другого человека, и воображал себя соперником Гиппарха. В это время случилось так, что сам Гармодий был поклонником не-

d коего юноши из тогдашних родовитых красавцев — имя его известно, да я запамятовал,— а юноша этот, ранее восхищавшийся мудростью Гармодия и Аристогитона, позднее сошелся с Гиппархом и исполнился к ним презрения; тогда они, удрученные его пренебрежением, убили Гиппарха.

Д р у г. Что ж, Сократ, боюсь, либо ты не считаешь меня своим другом, либо, если считаешь, не доверяешь Гиппарху, ибо я не могу поверить, что ты не обманываешь меня, хоть и не догадываюсь, каким именно

c образом.

С о к р а т. Но я, словно в игре в шашки, позволю тебе взять назад все, что ты желаешь, из сказанного, дабы ты не думал, будто обманут. Быть может, вернуть тебе слова, гласящие, что все люди стремятся к благому?

Д р у г. По-моему, эти слова не следует брать обратно.

С о к р а т. А утверждение, что терпеть урон и убыток — зло?

Д р у г. И его надо оставить в силе.

348

С о к р а т. Быть может, мы скажем, что прибыль и нажива не противоположны ущербу и убытку?

Д р у г. Этого также нельзя сказать. 230

С о к р а т. Но тогда, наверное, ты откажешься от утверждения, что получение прибыли, поскольку оно противоположно злу, должно считаться добром?

Д р у г. По крайней мере, не заставляй меня целиком брать это утверждение обратно.

С о к р а т. Похоже, что ты считаешь некоторые виды прибыли благом, другие же — злом?

Д р у г. Да, именно так.

С о к р а т. Что ж, значит, я верну тебе эти твои слова. Положим, одна прибыль — благо, другая же — зло. Но ведь прибыль [сама по себе] не бывает ни большим благом, ни большим злом, чем указанные. Не так ли?

Д р у г. Я не понимаю твоего вопроса.

С о к р а т. Сейчас объясню. Ведь бывает хорошая еда и плохая?

Д р у г. Да. b

С о к р а т. Но является ли из-за этого одна еда больше едой, чем другая, или же они одинаково суть еда и в этом своем качестве друг от друга ничем не отличны (ведь то и другое — еда), различие же состоит в том, что одна из них — благо, другая же — зло?

Д р у г. Да.

С о к р а т. Так же и питье и все прочие подобные себе вещи одни бывают добром, другие же — злом, но ничуть не отличаются друг от друга в том, в чем они тождественны; равным образом и хороший человек и пло- с

хой — все равно человек.

Д р у г. Да.

С о к р а т. И один человек как таковой, думаю я, не бывает ни большим ни меньшим, чем другой: ни добрый человек не бывает больше человеком, чем злой, ни злой — больше, чем добрый.

Д р у г. Ты прав.

С о к р а т. Таким же образом мы должны рассудить и о прибыли: и достойная и порочная, она одинаково будет прибылью.

Д р у г. Безусловно.

С о к р а т. Значит, ничуть не большую прибыль получит тот, кто нажился достойным образом, чем тот, кто дурным, ибо мы согласились, что прибыли как та- d

ковой не свойственно превышать ни одну из них.

Д р у г. Так.

349

С о к р а т. И, следовательно, ни одному из этих двух видов прибылей не присуще ни большее, ни меньшее.

Д р у г. Конечно, нет.

С о к р а т. Ну а как же в таком деле, которому не присуще ни большее ни меньшее, кто-либо может свершить или претерпеть подобные вещи?

Д р у г. Это немыслимо.

С о к р а т. Итак, поскольку оба вида прибыли и того, что ее приносит, между собою подобны, нам следует рассмотреть, по какой причине ты именуешь то и другое прибылью и что наблюдаешь ты в том и другом тождест-