Том 4. Часть 2. Голливуд. Конец немого кино. 1919-1929

Вскоре Борзэдж отказался и от актерской деятельности и от съемки вестернов. Он перешел на режиссерскую работу в «Парамаунт», где добился крупного коммерческого и художественного успеха фильмом «Юмореска» (1920), экранизировав роман Фанни Херст из жизни евреев. Он показал себя истинным поэтом нежности и интимных отношений в картине, где играла «идеальная пара» той эпохи—Джанет Гэйнор и Чарлз Фаррелл. Фильм «Седьмое небо» (1927) рассказал о любви рабочего канализационной службы (Фаррелл) и молодой девушки (Гэйнор) в Париже в начале первой мировой войны. 1 ромадный успех фильма в Соединенных Штатах утвердил популярность этой пары. «Седьмое небо» во Франции прошло незамеченным из-за слишком вольного изображения парижской жизни. Но сюрреалистам эта чудесная история любви очень понравилась. Андре Бретон справедливо нашел, что фильм возвеличивает ту «безумную любовь», которой он пока не нашел наименования.

До Киру так писал о картине: «Два любящих человека Разъединены жизнью, но объединены неким магнетическим чувством по имени Любовь, которое позволяет им уЩущать каждый жест, каждую мысль друг друга и наРавляет их шаги в том мире, где мы считаем себя слепыми». Борзэдж пришел из коммерческого кино, вернулся в него и пользовался громкой славой в период между 1925 и 1940 годами. Однако его талант, как и талант Джона Форда, получил полное развитие лишь после появления звукового кино.

Если бы не внезапная смерть в возрасте сорока лет, 20 июля 1921 года, Джордж Лон Такер, основавший вместе с Томасом Инсом «Ассошиэйтед продьюсерс», занял бы в американском послевоенном кино одно из первых мест. Сняв чуть ли не первым в США в 1913 году полнометражный фильм («Торговля душами» — «ТгаШс in Souls»), он вернулся после заключения перемирия из Англии, где сделал картины «Пленник Зенды» и «Арсен Люпен». В 1919 году он закончил фильм «Чудотворец» («The Miracle Мап»), о котором Деллюк с восхищением писал в «Синэа» (12 мая 1922 года):

«Это — один из интереснейших фильмов, которые мне когда-либо довелось видеть. <...> Дважды или трижды в этом большом произведении вспыхивает какое-то странное пламя и обжигает вас. И тогда тщательно построенная сцена, в малейших деталях разработанный поворот действия кажутся полным хаосом. Это великолепно построенное произведение оставило у меня впечатление величественного хаоса с высочайшими вершинами, которые мелькают в разрывах между беспорядочными нагромождениями туч. Во время сеанса я думал об Октаве Мирбо и продолжаю думать о его лучших страницах, полных юмора, скорби, романтизма, ясного видения сути вещей, поэзии и отвращения и написанных умным человеком, который знает, чего хочет, но, не справившись с более сильным ритмом побуждений, добивается лучшего результата, чем хотел».

«Чудотворец» был снят по роману Ф.-Л. Паккарда, ранее переложенному для театра Джорджем Коэном (фильм совпадал по теме с романом «Христианин» Холла Кэйна),— Джордж Лон Такер экранизировал его во время своего пребывания в Англии.

Лыоис Джекобе писал: «Чудотворец» открыто и резко характеризовал героя (Томас Мэйхен) как рэкетира и грубого материалиста, занятого нечистыми делишками. Фильм делал упор на сексуальный магнетизм и «грубый инстинкт в чистом виде, который связывает Розу и Барка». Столь неприкрытый акцент на сексуальность указывал, что кино откликнулось на новые духовные веяния и стало показывать «основные» вещи. Показ рэкета, нового явления в американской жизни... оказался также знаменательным фактором. Несмотря на некоторые спиритические нотки в финале, «Чудотворец» стал вестником нового умонастроения, при котором материальные заботы начали брать верх над принципами» *.

Луи Деллюк следующим образом резюмировал действие фильма, успех которого в Соединенных Штатах символизировал новые духовные устремления американцев:

«Группа подонков, чей беспредельный цинизм смутил бы даже мистически настроенных босяков Горького, решила извлечь выгоду из известности своего рода святого, больного и увечного старца, уже находящегося на пороге смерти. Для этой цели им надо организовать чудо, которое привлечет в деревню, где живет патриарх, паломников, а в карманы жадных подонков потекут доллары. Один из членов банды играет роль исцеленного. Но происходит истинное чудо: маленький мальчик-калека исцеляется и начинает ходить. Всех заражает какое-то коллективное безумие. В финале фильма бандиты, находящиеся в этой атмосфере убежденности в истинности чуда, постепенно освобождаются от своих пороков, «пустоты», как образно сказал кто-то. Святой ничего не сделал, не известно, что он понял или угадал, но оказался духовным центром этого воскрешения душ.

Режиссер «Чудотворца» с редким умением вжился в тему и в героев. У автора нет ни поэтической воли,

ни суховатого научного воображения постановщика «Улицы грез». Он не вносил ничего извне, а работал в кино и использовал простейшие средства кино, чтобы создать атмосферу, вдохнуть душу в героев и придать всему произведению четкую направленность.