Читаем Том 4. Классические розы полностью

Том 4. Классические розы

Игорь Васильевич Северянин , Игорь Северянин

Его устами русский пел народ,Что в разудалости веселой пляса,Век горести для радостного часаПозабывая, шутит и поет.От непосильных изнурен забот,Чахоточный, от всей души пел прасол,И эту песнь подхватывала масса,Себя в ней слушая из рода в род.В его лице черты родного края.Он оттого ушел, не умирая,Что, может быть, и не было егоКак личности: страна в нем совместилаВсе, чем дышала, все, о чем грустила,Неумертвимая, как божество.

1925

Конан Дойль

Кумир сопливого ученика,Банкира, сыщика и хулигана,Он чтим и на Камчатке, и в Лугано,Плод с запахом навозным парника.Помилуй Бог меня от дневника,Где детективы в фабуле романаО преступленьях повествуют рьяно,В них видя нечто вроде пикника…«Он учит хладнокровью, сметке, риску,А потому хвала и слава сыску!» —Воскликнул бы любитель кровопийц,Меня всегда мутило от которых…Не ужас ли, что землю кроет ворохУбийственных романов про убийц?

1926

Кузмин

В утонченных до плоскости стихах —Как бы хроническая инфлуэнца.В лице все очертанья вырожденца.Страсть к отрокам взлелеяна в мечтах.Запутавшись в эстетности сетях,Не без удач выкидывал коленца,А у него была душа младенца,Что в глиняных зачахла голубках.Он жалобен, он жалостлив и жалок.Но отчего от всех его фиалокИ пошлых роз волнует аромат?Не оттого ль, что у него, позера,Грустят глаза — осенние озера, —Что он, — и блудный, — все же Божий брат?…

1926

Куприн

Писатель балаклавских рыбаков,Друг тишины, уюта, моря, селец,Тенистой Гатчины домовладелец,Он мил нам простотой сердечных слов…Песнь пенилась сиреневых садов —Пел соловей, весенний звонкотрелец,И, внемля ей, из армии пришелецВ душе убийц к любви расслышал зов…Он рассмотрел вселенность в деревеньке,Он вынес оправданье падшей Женьке,Живую душу отыскал в коне…И чином офицер, душою инок,Он смело вызывал на поединокВсех тех, кто жить мешал его стране.

1925

Лермонтов

Над Грузией витает скорбный дух —Невозмутимых гор мятежный Демон,Чей лик прекрасен, чья душа — поэма,Чье имя очаровывает слух.В крылатости он, как ущелье, глухК людским скорбям, на них взирая немо.Прикрыв глаза крылом, как из-под шлема,Он в девушках прочувствует старух.Он в свадьбе видит похороны. В светеНаходит тьму. Резвящиеся детиУбийцами мерещатся ему.Постигший ужас предопределенья,Цветущее он проклинает тленье,Не разрешив безумствовать уму.

1926