Том 4. Классические розы

Он, как Евангелье, необходим
И, как насущность, он евангеличен.
Тем отличителен, что он отличен
От славословящих огонь и дым.

Пусть не художник он, но, раз своим

Пером способен быть междуязычен
И необычным, будучи обычен,
Нас волновать, преклонимся пред ним.

Покуда Конторек — заметь, историк! —

Городит чушь, наш жребий будет горек,
И нам сужден в удел вороний карк.

Я требую, чтоб дети с первой парты

Усвоили, что для вселенской карты
Священно имя скромное — Ремарк.

Toila

21 янв. 1933

Римский-Корсаков

Мы любим с детства ночь под Рождество,
Когда бормочет о царе Салтане
И о невесте царской няня Тане,
Ушедшей в майской ночи волшебство.

Дивчата с парубками, в колдовство

Вовлечены, гуторят на поляне,
Как пел Садко в глубоком океане,
Пленен морским царем, пленив его.

К ним выйдя в эту пору, ты увидишь

Сервилию, невидимый град Китеж,
Кащея, Золотого петушка…

Взгрустйется о Снегурочке. Сев в санки,

О Младе вспомнив, ставши к Псковитянке
Искать путей, не сыщешь ни вершка…

1926

Роллан

Чистейший свет струится из кустов
Пред домиком в Вильневе под Лозанной,
Свет излучающий и осиянный,
Каким всю жизнь светился Жан-Кристоф.

О, этот свет! В нем аромат цветов!

Свободу духа встретил он «Осанной»!
Свободы царь, свободы раб, внестанный
Мятеж души воспеть всегда готов.

Быть на земле нетрудно одиноким

Лишь тем, кто подвигом горит высоким,
Кто заключил в душе своей миры,

Кому насилья демон ненавистен,

Кто ищет в жизни истину из истин,
Вдыхая холод с солнечной горы.

1926

Романов

В нем есть от Гамсуна, и нежный весь такой он:
Любивший женщину привык ценить тщету.
В нем тяга к сонному осеннему листу,
В своих тревожностях он ласково спокоен.

Как мудро и печально он настроен!

В нем то прелестное, что я всем сердцем чту.
Он обречен улавливать мечту.
В мгновенных промельках, и тем он ближе вдвое.

Здесь имя царское воистину звучит

По-царски. От него идут лучи
Такие мягкие, такие золотые.

Наипленительнейший он из молодых

И драгоценнейший. О, милая Россия,
Ты все еще жива в писателях своих!

1927

Россини

Отдохновенье мозгу и душе
Для девушек и правнуков поныне:
Оркестровать улыбку Бомарше
Мог только он, Эоловый Россини.

Глаза его мелодий ярко-сини,

А их язык понятен в шалаше.
Пусть первенство мотивовых клише
И графу Альмавиве, и Розине.

Миг музыки переживет века,

Когда его природа глубока, —
Эпиталамы или панихиды.

Россини — это вкрадчивый апрель,

Идиллия селян «Вильгельма Телль»,
Кокетливая трель «Семирамиды».

1917

Ростан