Читаем Том 4. Классические розы полностью

Том 4. Классические розы

Игорь Васильевич Северянин , Игорь Северянин

В своих привычках барин, рыболов,Друг, семьянин, хозяин хлебосольный,Он любит жить в Москве первопрестольной,Вникая в речь ее колоколов.Без голосистых чувств, без чутких словСвоей злодольной родины раздольной,В самом своем кощунстве богомольной,Ни душ, ни рыб не мил ему улов…Измученный в хождениях по мукам,Предел обретший беженским докукам,Не очень забираясь в облака,Смотря на жизнь, как просто. на ракитуБесхитростно прекрасную, НикитуОтец не променяет на века…

1925

Лев Толстой

Он жил в Утопии. Меж тем в МосквеИ в целом мире, склонные к причуде,Забыв об этом, ждали, что все людиДолжны пребыть в таком же волшебстве.И силились, с сумбуром в голове,Под грохоты убийственных орудий,К нему взнести умы свои и груди,Бескрылые в толстовской синеве…Солдат, священник, вождь, рабочий, пьяныйСкитались перед Ясною Поляной,Измученные в блуде и во зле.К ним выходило старческое тело,Утешить и помочь им всем хотелоИ — не могло: дух не был на земле…

Ноябрь 1925

Тома

Его мотив — для сердца амулет,А мой сонет — его челу корона.Поют шаги: Офелия, Гамлет,Вильгельм, Реймонт, Филина и Миньона.И тени их баюкают мой сонВ ночь летнюю, колдуя мозг певучий.Им флейтой сердце трелит в унисон,Лия лучи сверкающих созвучий.Слух пьет узор нюансов увертюр,Крыла ажурной грацией амурКолышет грудь кокетливой Филины.А вот страна, где звонок аромат,Где персики влюбляются в гранат,Где взоры женщин сочны, как маслины.

1912

Туманский

Хотя бы одному стихотвореньюЖизнь вечную сумевший дать поэтХранит в груди божественный секрет:Обвеевать росистою сиренью.Что из того, что склонны к засореньюСвоих томов мы вздором юных лет!Сумей найти строфу, где сора нет,Где стих зовет ползучих к воспаренью!Восторга слезы — как весенний дождь!Освобожденная певица рощМолилась за поэта не напрасно:Молитве птичьей вняли небеса, —Любим поэт, кто строки набросал,Звучащие воистину прекрасно!

1926

Тургенев

Седой колосс, усталый, старый левС глазами умирающей газели,Он гордый дух,[12] над ним всю жизнь виселиУтесы бед и смерть, оскалив зев…Как внятен женских русских душ напевЕму в его трагичной каруселиОт Франции и до страны метели,Где тлел к нему неправый, мелкий гнев…Его натуре хрупкой однолюба,Кому претило все, что в жизни грубо,Верна любовь к певунье, в чье гнездоОн впущен был, и — горькая победа, —Ему давала в роли ЛюдоедаТургеневу! — Полина Виардо…

1925