Том 4. Маски

Оба — не видят, не слышат, не знают: носы опустили в носки; видит — шейная складка Велеса; квадратную спину он выставил, пальцем — в бумагу, которую держит чиновник в очках; Домардэну он знак отстранительный делает:

— Прошу вас выждать.

Друа!

Он едва дотащился до стула; задохся и сел; видно, обухом ошеломленные, соображать не умеют; раз — обух: его отшибивший от мысли о смерти профессора; два — обух: дочь; третий обух профессора — нет в роковую минуту!

Очки — из дверей: в руках — виза.

— Вам виза!

И — обух, четвертый: дают-таки: сертификация, легализация; и — взгляд сквозь пальцы на прошлое; по настоянию Англии лорд Ровоам Абрагам, Рододордер — таки: дело сделали; да: пертурбация всех положений; возможность — куа — длить нить!

И —

— пес на кость, —

— к визе лапой дрожащей: зацапать!

«Очки» же — в пространство пустое, минуя Друа-Домардэна:

— Друа-Домардэн!

— Я… — настаивал.

Но за плечами — знакомый, его самого, — голос;

— Вла: мё вуаля![139]

И минуя «Друа», отведя его руку, чрез голову, — визу пространству пустому: очки отдают.

Повернулся и видел: —

— с цилиндром опущенным, сжатым в руке изогнувшейся, с бронзового бородою, как в отблесках пламени рыжего, мягко просунулся в двери — Друа-Домардэн, — позой, сжатой, как крепким корсетом, он переступил, став в пороге, вперяясь в древнее выцветом серо-прожухлое золото стен.

И чиновник в очках, неся папку с чернильницей мимо Друа-Домардэна, — того, кто без челюсти, без парика, без очков, — к тому, кто — в парике, в челюстях и в очках:

— Распишитесь!

* * *

— А… как же — я, я? — приставало.

Оно потерялось, коли — не подлог: личность, — сперли, как — сперли — парик: он — его ж; разве эту каемочку не подшивала Жюли?

Самозванец, сперев Домардэна, под носом того, кто таким точно способом спер документы «Друа-Домардэна» — прошел под портьеру.

Э, что документы: за деньги спирают и души!

За деньги спирают и души

— А вы, господин фон-Мандро, потрудитесь ответить, зачем вам чердак поджигала Копыто?

— Я… не…

— А — я-с — знаю: понадобилось скрыть следы?… Эту книжечку вот, — и очки протянули к Мандро записную, забытую там эту книжечку, — в ту незадачную ночь в бумагах профессора похоронили.

Закрыв свою папку, чиновник пошел от того, кто уже стал оно; и «оно» —

— с бычьим ревом — в переднюю, где мужики не пустили; «оно» телефонную трубку сорвав, попыталось поведать хоть барышне, телефонистке, его не могущей спасти, —

— что «оно» —

— в западне! Дескать, Бобчинский — есть: где-то в мире!

Хрип трубки: —

— прр — тр! —

— Сумасшедшее под сумасшедшее ухо: с отчетливостью: —

— интендант Тинтендант! В боковую дверь выскочил синий, худой, — «тот», который стоял в коридоре «Пелль-Мелля»; в его руке — лом; он бодается лбом; Домардэн — в коридор мимо пятен «боевого» цвета во что-то синявое, серое, тусклое; но, спотыкнувшись о ящик, — в него; две махалися пятки: над паклею: —

— уши заткнуть: будет больно!

Подхвачен железными лапами; петлю на шее почувствовал; вырыв дыхания, воспламененье мозгов; и холстина, которая нос щекотала!

Напяливанье мешка — длилось долго; мешали особенно пятки, которые били: в носы; но нащупав веревку сквозь ткани, — дотягивали: с палким сапом, не зная, что из безвоздушного мира, когда недодох перешел все пределы, открылись восторги: «Веди к недоступному счастью того, кто надежды не знал!» Сердце, сердце… —

Кусочек базара: профессор по ящику хлопает:

— Мы понесем!

Вскрики мысли:

— Какого я друга имею!

И —

— ноль; —

— минус ноль!

Разрастанье, подобное, что ли, круженью с выпрыгиваньем (хлороформ так же действует); и ощущенье ударов двух пяток о пол: скоки — к новым возможностям!

Скоки к новым возможностям

А де-Лебрейль и Мертетев стояли в передней, не глядя, сопя; пробежал Сослепецкий, дрожащий и синий, — мыть руки; Велес, не решавшийся вовсе пойти, — вое же: был; и — вернулся:

— Еще: пусть додергается.

Языком подоткнув свою щеку, стоял, — пуча щечную шишку. Едва перебрасывались:

— Пора в ящик.

— Рогожу неси!

— Гвозди.

— А — где игла?

Как? —

— Туп-туп —

— из дыры коридора на них: —

— о, о!

Перетаращенный (видно, ослабли ручные веревки) мешок, как громадная желтая рожа, без глаз и без носа, без рук и без ног; видно: рвали, царапаясь, пальцы, за ткань ухватившиеся; и ходили от этого складки, слагая морщины, слагая погано осклабленный рот: до ушей (без ушей); и он — дергался.