Том 4. Перед историческим рубежом. Политическая хроника

Правда, "Рев. Рос." ограничивает почему-то вред раскола лишь "революционно-социалистическим" студенчеством. Но неужели же достаточно назвать глубокие и все углубляющиеся разногласия между соц. — дем. и соц. — рев. «междуфракционной» борьбой, чтобы утратил в глазах мыслящей части студенчества весь смысл тот факт, что одна из «фракций» (чего?) считает авантюристскую тактику другой «фракции» вредной для успехов революционно-социалистического дела? Не пора ли, г-да соц. — рев., бросить эту негодную тактику недомолвок, этот язык «огорченности», эту дипломатию… страуса!

А членам Союзного Совета, от которых, конечно, нельзя требовать большой политической опытности, мы скажем так:

В области политики добрая ссора нередко выгоднее худого мира. Политические союзы опираются на отчетливо сознанную общность интересов, а не на затушевывание противоречий в задачах и методах борьбы.

3 ноября, т.-е. через три недели после издания "открытого письма", Киевский Союзный Совет выпустил прокламацию в память Балмашева^*, в которой засвидетельствовал свое тяготение к партии соц. — рев. Этот факт бросает отраженный свет и на самое "открытое письмо". Оно представляет собою не распространенное «толкование» резолюции общестуденческого съезда (какая наивная «примирительская» софистика!), а категорический протест против стремления этого съезда связать борьбу студентов с борьбой соц. — демократии. Насильно мил не будешь! можем мы сказать Киевскому Союзному Совету, — но негоже прикрывать свои истинные симпатии и антипатии салонными, а не политическими речами о том, что "студенчество не может отдавать предпочтения той или иной революционной фракции". Не может? Оно должно! Если только, конечно, оно не соглашается оставаться в приготовительном классе школы революционного развития…

Оно должно, — а соц. — дем. остается только пожелать, чтобы академическая молодежь серьезно относилась к вопросам революционной теории, которую теперь в моде третировать, как каналью. Знакомство с царством социалистической мысли несомненно убедит, что вне марксизма, как боевой теории пролетариата, возможны революционные фразы, в лучшем случае — революционное настроение, но невозможно научное революционное мышление. Академическая молодежь могла снова удостовериться в этом на примере русских «критиков» революционного марксизма, которые крайне ускоренным темпом прошли, казалось бы, немалый путь от социализма до благоумеренного либерализма (г. Струве) или даже до христианской теософии (г. Булгаков). Можно с уверенностью сказать, что своеобразный теоретический «нигилизм» некоторых революционных групп скомпрометирует себя своею беспринципностью так же неоспоримо, как и «критическое» неистовство — своим оппортунизмом и идейною реакционностью, И тогда обновленный в идейной борьбе научный социализм снова безраздельно овладеет умами мыслящей академической молодежи, как это было в начале 90-х годов, когда марксизм эмансипировал прогрессивную общественную мысль от пережитков народничества.

Вступление «академика» в ряды соц. — демократии налагает на него серьезные теоретические обязательства. Марксизм не схватывается на лету. Он требует углубления и углубления. Он требует, далее, строго критического отношения ко всяким якобы «критическим» посягательствам разложить революционную доктрину пролетариата привнесением в нее некритических элементов буржуазной идеологии. В работе очищения, охранения и развития пролетарского социалистического учения революционеры-академики всегда найдут себе место, и революционный пролетариат всегда скажет им: "Добро пожаловать!"

"Искра", N 31, 1 января 1903 г.

Как они "примиряют"

Горе тем, которые говорят: мир, мир — а мира нет. Горе тем, которые называют горькое сладким и сладкое — горьким.

В передовой статье N 17 "Рев. России" наша заметка (в N 31) об "опекаемом студенчестве" объявляется «бестактной». Почему? Мы стремимся научить студентов "легкому ремеслу разъединений и расколов" вместо того, чтобы преподать им курс "солидарной и дружной работы". Упрек старый, как социал-демократия! "Наиболее сознательная часть студенчества, — говорит "Р. Р.", — считала и возможным и нужным создать широкую организацию студенчества на некотором общестуденческом деле"… "Неужели же могут мешать, — недоумевает газета, — общестуденческие организации революционным организациям?" Действительно, чем провинились перед нами "общестуденческие организации?" За что мы хотим их «уничтожить», внеся в их среду "разделение и разъединение, дезорганизацию", мор, глад и все остальное?.. Нашей дезорганизаторской мании противопоставляется разум одесского студенчества, заявившего, что "студенчество в целом сходится с обеими партиями (соц. — дем. и соц. — рев.) на почве борьбы за политическую свободу, видя в них крупнейшую силу в деле свержения самодержавия".