Том 4. Перед историческим рубежом. Политическая хроника

"Борьба с самодержавным режимом"? — несомненно эта задача лишь с большими оговорками может быть названа "общестуденческим делом". Когда союзные советы обслуживали нужды взаимопомощи студентов, — они не переходили за порог университета. Когда лозунгом организованного студенчества стало требование отмены временных правил или восстановления устава 1863 г.^* — движение все еще оставалось чисто «академическим». Но репрессии совершали свое воспитующее дело. Школа русской военной службы сделалась для студента военной школой русской революции. В начале прошлого года движение стало уверенной ногой на революционно-политическую почву. С этого момента оно перестало быть общестуденческим, оно стало общедемократическим. Но оно перестало быть и общестуденческим, так как выступление на широкую арену демократической борьбы было связано с расколом в среде оппозиционного студенчества: «академики» с протестами оставляли сходки, на которых принимались революционно-политические резолюции. И мы спрашиваем нашего грозного, но несправедливого обличителя со страниц "Рев. Рос.": как он оценивает этот раскол? И какая из расколовшихся сторон играла прогрессивную роль: та ли, которая требовала, чтобы во имя "студенческого дела" студенты не переходили на почву политики и не изменяли "трудному делу солидарной работы", — или другая, с легким сердцем усвоившая "ремесло разъединений и расколов"? Мы боимся, что этот вопрос может поселить «раскол» даже в девственно-примирительном сердце нашего критика…

Пойдем далее. Киевский Союзный Совет не удержался на голой почве резолюций 1902 г., - да и не мог удержаться: его толкала внутренняя логика революционной работы. Выдвинув радикальную демократическую программу, студенчество стало лицом к лицу с задачами революционной тактики. К этому времени благополучно родилась Боевая Организация, — и студенчеству пришлось решать вопрос о систематическом терроре. Киевский Союзный Совет сказал свое террористическое "да"[24]. Тем самым он сказал социал-демократии свое «нет». Это его право. Но не перенес ли он «междуфракционные» разногласия в "общестуденческое дело"? И мог ли он их не перенести? И нет ли тут ущерба так называемой "дружной и солидарной работе"? Или ущерб устраняется наивно-политиканским заявлением, что "студенчество не может отдавать предпочтения"?..

А сама "Рев. Рос.", объясняет ли она оберегаемому ею от раскольников студенчеству весь вред террористических тяготений, от них же разделение, разъединение и дезорганизация, — ибо, насколько известно, террор не составляет "общестуденческого дела"? Нет, не объясняет. Наоборот, она находит, что студенчество "высказало политическое чутье, выдвинув из своей среды героя Карповича"^*. Конечно, в этой полумистической полусимволической фразе нет никакого содержания. Но цель ее, разумеется, — поощрить студенчество к дальнейшим проявлениям "политического чутья". Насколько нам известно, террор не принадлежит к тем пунктам революционной тактики, которые способствуют всеобщему «примирению». Не думает же "Рев. Рос.", что террористическое «чутье» успело сделаться «внефракционным» качеством.

Конечно, не думает — и, тем не менее, выражает надежду, что "социалистическая часть студенчества будет стремиться… чтобы студенчество поддерживало всеми силами все проявления освободительной и (?) революционной борьбы — будут ли то рабочие демонстрации, террористические акты, вроде Карповича или Балмашева и т. п.". Далее, от той же "Рев. Рос." мы слышали, что "рабочие демонстрации" могут оказывать деморализующее влияние и что до поры до времени их уместно заменить "террористическими актами, вроде Карповича или Балмашева". Социал-демократия этого не думает. Как же быть опекаемому студенчеству, которое "не может отдавать предпочтения"?..

Да, пора читателям "Рев. Рос." расшифровать немудрые «примирительные» шифры "органа партии соц. — рев.". Пора понять, как пустошны, как фальшивы безбрежные речи о «примирении» и «объединении» со стороны тех людей, которые по всей линии ведут ожесточенную борьбу против пролетарского мировоззрения!..

Всюду и везде они стараются сеять скептицизм, голый скептицизм к основам научного социализма и к методам классовой пролетарской борьбы, — и эту свою «критическую» работу они прикрывают глубокомысленно-авторитетными фразами на тему о том, что "самостоятельно выработанные убеждения" важнее "легко наклеиваемых фракционных ярлыков", что "революционные организации" (не в пример "Искре") могут приветствовать развитие объединенного студенческого движения и пр. и пр. По поводу этих банальностей мы можем лишь с недоумением пожать плечами и подивиться, как это мыслящие люди могут не задохнуться в атмосфере, насквозь пропитанной азбучными испарениями.

"Искра" N 35, 1 марта 1903 г.

Благородство, вместо программы, и нервность, вместо тактики