Том 4. Путешествие Глеба

Настал день, когда она стала рассказывать даже сама: «Тетя Лена, ты знаешь, у меня такой другой есть, Яшка. Ему восемь лет. И вот раз мы сели с ним на лошадей верхом, за холки держимся, так весело, а они вдруг других в степи увидали, да как помчатся… Тетя Лена, как страшно было! Целый табун. Мы за холки держимся, скачем и-и, скачем! Заскакали в табун, а там лошади все трутся, другие фыркают и брыкаются. Нас насилу калмык снял, сосед».

Вечерами, когда она засыпала, Элли с Лизой выходили пройтись – Артюша этого не любил, как и отец в Прошине, считал делом пустым. Поливал огурцы в огороде. Или на флейте наигрывал.

Солнце только еще садилось – но уже затуманенное, за-кровавевшее, теперь безопасное: можно смотреть простым глазом. Они шли прямо на него. «Видишь, там три креста?» – Лиза показала налево. «Вижу. Огромные какие! Это что такое?» – «Огромным в степи кажется иногда и то, что вовсе не огромно – обман зрения. Но эти действительно огромные.

Тут когда-то калмыцкого князя убили, вот его память. Знаешь, место такое, что ни церкви нет и ни кладбища – умрешь, и зароют так, в степи, хорошо еще, если крест поставят». – «Ты не любишь этих мест?» – «Не люблю. Я люблю Москву, наше Прошино. А ведь тут вроде азиатчины. Знаешь, у них, у калмыков, здесь храм есть, буддийский, там их Будда. Мне это все чужое Истукан такой деревянный, сидит, ноги скрестил, вот как ты умеешь… – Она засмеялась. – Но на тебя Будда этот не похож. Ты легкая и веселая, а он… истукан».

Они подошли к крестам. Правда, кресты большие. И длинные, дорожками, тени ложились от них по ровной степи «Калмыцкий князь, – сказала Элли, задумалась. – Какой он был? Почему его убили?» – «Да такой же, как они и все, наверно… руками баранину ел, если до водки дорвется, так сразу уж допьяна Их здесь сколько угодно таких. Вон, к Артюше на прием ездят».

«А зачем вы забрались в такую глушь? Неужели же нельзя было поближе устроиться?» Лиза слегка улыбнулась. «Так, Артемий вдруг заторопился. Вскипел, и по первому объявлению в газете взял место».

Они повернули от крестов. Теперь в доме начальника края, вдалеке, окно запылало закатным пожаром. «Это отчасти начальство наше, но милейший человек, по фамилии Грсгоровиус. Сейчас на несколько дней уехал, ты с ним и не > спела познакомиться. Он нас очень во время болезни подбодрял, и помогал, чем мог».

Солнце ушло, пожар в окне стих, багряный сумрак наступил. Еще пройдясь, они присели на бревно, недалеко от дома. «Когда Галя здорова была, к нам этот Грегоровиус часто ходил, каждый день. Цветы мне присылал. Ну, немножко за мной и ухаживал, что ли, хотя немолодой, ему за пятьдесят. Нет, он очень славный. И музыкант. Так что мы даже трио устраивали, я рояль, он на скрипке, Артюша флейта Вот мы так в пустыне и развлекаемся».

«А скажи, пожалуйста, – вдруг спросила Элли, – почему Артюша так вскипел тогда, и взял первое попавшееся место?» Лиза несколько замялась: «Так, меня хотел увезти… – Через минуту добавила: – Ему показалось, что мне один человек нравится».

Когда подходили к своему дому, звезды уж появились на небе, быстро засиневшем. Лиза слегка к Элли припала. «Я тебе рада, что ты приехала.

Я в тебя верю, ты porte bonheur[31]. Знаешь, как слоники бывают. А то здесь жуткий край. У меня суеверное чувство, тут разные малые их божества, кроме Будды – этот еще ничего! – а то божки какие-то злые, все это несчастием отзывает». Элли ее обняла: «Ты за Галочкину болезнь очень изнервничалась».

* * *

Сидеть в Прошине одному, без Элли, не так было Глебу весело. И охотно он принял поручение съездить в Москву по хозяйственным делам: раздобыть у Мак-Кормика запасную шестеренку к жнее, зайти к Бландову, продать тысячный билет в Купеческом банке.

Марфуша встретила его как родного (считала вообще вроде ребенка). Побывав у Мак-Кормика и у Бландова, Глеб направился в Купеческий банк – там процентные бумаги отца.

Купеческий банк на Ильинке, за стенами Китай-города – приземистый, неказистый и многомиллионный, был знаком ему. Все же, сходя вниз, к несгораемым шкафам, ощущал он стеснение. А вдруг почему-нибудь не выдадут? Мало ли какой предлог можно выдумать? Или подумают, что он получит отцовские деньги да и растратит их?

Знакомый заведующий любезно его принял – Глеб писал что-то и тот писал, ордер готов, сейчас сторож проводит к сейфу. Служащий вынул свой ключ, поиграл им, вопросительно посмотрел на Глеба. «Дайте, пожалуйста, и второй», – вдруг бессвязно сказал Глеб. Служащий улыбнулся: «Второй ведь у вас должен быть». Боже мой, что за ужас! Посланный именно за деньгами, взрослый, писатель – и не только забыл дома ключ, но и спрашивает такую глупость! Глеб покраснел… «Ах, ну конечно… он у меня дома! Вы через полчаса еще не закроетесь?»

Когда лихач мчал его на Арбат, он и смеялся на себя, и сердился: «А тот, наверно, подумал, что я в отцовском сейфе безответно хочу похозяйничать. И вдруг я ключ еще куда затерял?»