Том 4. Стихотворения и поэмы 1941-1963

Пустыней стало и ложе реки
той, что сбегала с гор,
как шлейф волоча за собой черепки,
камень, щебень, сор.

Смиряла река на равнине бег,

выветривала хмель,
сама себе намывая помех,
взбивала волной мель.

И, одних прохладой своей одаря,

другим иссушив рот,
изменяла ложе Аму-Дарья,
за водой уводя народ.

Солнце сосет из земли влагу,

соли калийные гонит вверх.
Путник к губам поднимает флягу,
всюду в глазах его
зноя сверк.
И человек уходил из тисков –
сыпучих,
летучих,
горючих песков.

Там, где верблюда прошли следы,

песня одна здесь:
«Воды, воды!»
Повсюду,
из-за барханной гряды,
шепот иссохший:
«Воды, воды!»
И ветер, трубящий на все лады:
«Сюда воды! Сюда воды!»

А вода идет,

вода бежит
туда, где песок лежит,
где сожженный воздух
огнем дрожит,
росою вода свежит.

Уже прошел

Каракумский канал,
Большой туркменский –
в разгаре работ,
чтобы песок
от тоски не стонал,
чтобы людям
поменьше забот.

Чтобы народу

поменьше тревог,
двинется вслед им,
ширью дыша,
влага
в масштабе трех Волг –
из Оби, Енисея и Иртыша.

Эта вода ведется сюда

звездоносным указом Кремля,
чтоб возникли
сады,
города,
чтоб были в пустыне
заводы-поля.

Та вода идет,

и ее ведет,
и ее ведет,
как коня в узде,
Человек,
подобный звезде.

4