«Сорочинская ярмарка»Как он был вначале весел!Всех валил при чтенье смех:сколько грому, шуму, песен, –только сам серьезней всех.Плыл по воздуху вареник,Пацюку нацелясь в пасть;брел по улице Каленик,в хату не сумев попасть.Все наборщики хваталисьсо смеху за животы;вперегонку набиралисьэтих повестей листы.Черт украл на небе месяц!То ли сват, а то ли плут –цыган красной свиткой метитобморочить добрый люд.Хороводы звезд сквозь ночи,в искрах блещущий сугроб,чтоб людей светлели очи,не мрачнел в заботах лоб.Запорожцев вольных гульбы,бубен, взвитый в высоту…Буйный мир Тараса Бульбы, –Днепр в разливе, жизнь в цвету!
Петербург
Дождь сеет и сеет без шума,туманом окутан Исакий,как будто томит его думаоб этом предерзком писаке,Что резво меж лужами скачет,но все-таки ноги промочит,что нос свой под шляпою прячети, слышно, в досаде бормочет:«Зачем я оставил Полтаву,свой Нежин покинув, уехалв огнями сверкавшую славу,в манящую близость успеха?В тот город, где бледные ночи,где нет ни родного, ни друга,в туман без чудес и пророчеств,где царствует циркуль да вьюга…»Там лица угрюмы, упрямы,там верят лишь в почесть да в прибыль«Портрет» там выходит из рамыхудожнику на погибель…Доносы, дознанья, шпионы –власть Третьего отделенья;пред старшими чином – поклоны,пред троном – во прах на колени.Лишь пушкинской славы сиянье,лишь взрывы горячего смеха –ума и души обаяньебудили ответное эхо.Так пушкинский разум был светел,что будто в России светало,но деспот рассвет тот заметил,и Пушкина больше не стало.Так пушкинский гений был ясен,так полон был света и пыла,что совам полночным опасен –слепило сиянье светила.И Невский проспект стал дремучим,заросшим чиновничьим лесом,и низко клубящимся тучамлежать на нем тягостным прессом.Какое здесь сердцу веселье?Ни песен, ни бешеной пляски;плетется чиновник в «Шинели»да скачут герои «Коляски».А «Нос» по проспекту гуляет,а немцы секут шематона,а Поприщин воображаетсебя обладателем трона…Исчезнуть отсюда, уехатьот этого бреда и вздора!Да, может, откликнется эхона громкий успех «Ревизора»?