Серебряно небо над Римомцелебно-душевным надрывом,а лучшее в мире лекарство –под усом лукавство.Он бродит средь римских развалинто радостен, то печален,и сами несут его ногипо Аппиевой дороге.На арке водопроводалежит он и в небо глядится,и в небе – различного родарой образов дивных родится.И, вспыхивая от восторга,он скачет по виа-Феличе:плевать ему на Бенкендорфа –он понял бессмертья величье!И, перед конторкою стоя,он пишет – в работе привычка, –и едет сквозь жито густоезнакомая пыльная бричка.Не римская это окрестность,не мрамор дворца Адриана, –глухая заросшая местностьв качанье бурьяна.Обширные русские дали,где люди свой край полюбили,где – как бы они ни страдали –достоинству не изменили.Хоть будни их многотрудны,но неисчерпаемы силы,лишь трутни, плетущие плутни,пятнают величье России.Как туши их пышно здоровы –не лезут в мундиры и фраки, –густы Собакевича брови,Ноздрева растрепаны баки.Поймать, обличить их природу,потребовать грозно к ответу,на чистую вывести воду! –вот родины голос поэту.
Возвращение
Приехал. Все бурно встречают,чуть лаврами не венчают.Дубовые машут дубравывенками тяжелыми славы.«Вон Гоголь!» – «Который? Который?»«Вон энтот – в зеленом жилете».Все те же в вопросах повторы,все те же шаблоны в ответе.Какое вокруг лупоглазье,рты, штрипки, брелоки, цепочки…Для этого развегорячие плавились строчки?Чем бесцеремонность осилишь?Дундят надоедливо в уши:«Ну что, Николай Васильич,как движутся „Мертвые души“?Второго все ждем от вас тома!..»«А вы, – если так уж спешите, –сберитесь когда-нибудь домада вместе и напишите!»«Какой недотрога спесивый!Вот слава! Как носится с нею!Уж так ничего не спроси его:писателю – быть бы скромнее».Чем он раздражен? Чем расстроен?Души постоянным двоеньем –перед крепостническим строем,пред грозным надзором военным.Что сделано? Что остается?Чем новым он путь свой означит?А время несется, несется!А тройка все скачет и скачет!