Том 4. Стихотворения и поэмы 1941-1963

Без тебя мне страшно остаться,
и одну тебя страшно оставить,
ведь в гражданской доблести святцах
не сумел я себя прославить.

Не был в милости у начальства

и чинами не заслужен, –
только ты о том не печалься:
был зато я с народом дружен.

Не хочу, чтоб мою квартиру

превратили в один из музеев,
где б вожатый юному миру
пояснял: «Вот как жил Асеев».

Я не Горький, не Станиславский,

не Шаляпин и не Есенин;
к государственной щедрой ласке
невнимателен и рассеян.

Но, быть может, все же запомнят –

как я жил, работал, старался,
сколько было в квартире комнат,
в скольких женщин в стихах влюблялся.

Это было б тоже отлично,

чтоб хранила ты мои строчки,
чтоб за окнами, как привычно,
распускались твои цветочки.

А вернее, что после смерти, –

лишь цветы на венке увянут, –
окружат меня критики черти
и в забвения ад утянут.

Лишь тебе бы не стало плохо:

для домовой конторы – кто ты?
Вот о том до последнего вздоха
не оставят меня заботы!

1962

Разгоняются тучи

Оправдали расстрелянных;
возвратили права
сотням жен их растерянных,
в ком душа чуть жива.

Были юны и пылки,

не страшились судей;
возвращались из ссылки –
стали снега седей.

Ни кибитки да тройки,

ни некрасовский стих
ореолом героики
не украсили их.

Снова в жизнь возвращенье,

правда вышла на свет;
только нет возмещенья
стужей выжженных лет.

Но иными заботами

обременена,
новостройки с заводами
поднимает страна.

Разгоняются тучи,

разметают следы
неминучей горючей,
но летучей беды.

Словно сказ об Адаме,

словно смолкшая медь…
Хорошо, что с годами
стала память неметь.

Кто ж бесчувственно глянет

в даль недальних времен,
чья душа не отпрянет, –
тому – глаз вон!

1962–1963

Верность Ленину