Том 4

Б а к ч е н и н. Ты ему так и не написала?

Ш е м е т о в а. Нет. По почте - по-моему, знаешь, не очень порядочно. Вроде - из-за угла. Раз уж я все равно должна туда поехать. Лучше сказать. Лицом к лицу... И потом, они так трудно в Москву возвращались, свекор болел, свекровь замучилась, а тут бы еще это письмо мое...

Б а к ч е н и н. Что ж, мудро.

Ш е м е т о в а. Ты пойми правильно.

Б а к ч е н и н. Я понимаю.

Ш е м е т о в а. Ты правда не сердишься?

Б а к ч е н и н. Правда не сержусь.

Ш е м е т о в а. Знаешь, я думаю, мне удастся из Москвы привезти. Стекла. Без стекол Нюше никак нельзя, конечно.

Б а к ч е н и н. Я бы сказал, что и нам не рекомендуется. Без стекол.

Ш е м е т о в а. Мы-то пока уж как-нибудь...

А р е ф ь е в (подходит). Бы, счастливчики! Строите лучезарные планы?

Ш е м е т о в а (улыбается ему). Мы, счастливчики, строим лучезарные планы.

А р е ф ь е в. Молодцы, ей-богу. А мне трубить. В Германию вроде бы прочат.

Б а к ч е н и н. А что, интересно.

А р е ф ь е в. Может, оно и интересно. Но очень уж тянет до дому, до хаты. К своим. Как-то наладить, что война разладила.

Б а к ч е н и н. И то верно.

А р е ф ь е в. Какие-то у меня последнее время желания сугубо штатские. До тоски. Выйти, например, рано утром на свое крылечко, кликнуть сынишку, дровишек с ним напилить...

Ш е м е т о в а. Милые вы мои, милые. Мне совестно, страшно быть эгоисткой...

А р е ф ь е в. Но? Вы хотели сказать "но".

Ш е м е т о в а. У меня война ничего не разладила. Мне она дала все на свете. Бывает же! Сережу дала. Это ужасно, да, что я говорю? Имея в виду, что этому сопутствовало.

А р е ф ь е в. Почему ужасно? Вы же ни в чем не виноваты, в том, что сопутствовало. И в том, что у вас так сложилось. Вы ему явились, как награда и утешение... и будьте счастливы! Мой вам наказ.

Ш е м е т о в а. А когда вы отслужите в Германии, вы к нам в гости выберетесь, да?

А р е ф ь е в. Спасибо.

Ш е м е т о в а. Нет, правда. Мы вам всегда будем рады, да, Сережа? Нам будет что повспоминать с ним, верно?

А р е ф ь е в. А знаете, Оля, вы стали говорить похоже на него. (Имитирует.) "В гости выберетесь, да? Будет что повспоминать, верно?" Как Сережка, точно!

Ш е м е т о в а. А что тут странного? Кто-то мне говорил, что, когда муж и жена очень долго живут вместе, они даже наружностью становятся похожи.

А р е ф ь е в (тихо поет). Ехал казак на вийноньку, сказал: прощай, дивчинонька! Прощай, дивчина, карие очи! Еду в чужую сторону...

Ш е м е т о в а. Ох! Не надо грустного. Я вас очень прошу. Всю войну грустное, грустное... Радоваться пришло время! Смеяться! Никаких больше "прощай", только "здравствуй", запомните, слышите?!

Г о л о с Ш е м е т о в о й. Это-то, уж конечно, помните. Не могли забыть.

...Бакченин ждет Шеметову у нее на квартире. Он в состоянии несвойственного ему угрюмого напряжения. Шеметова входит.

Ш е м е т о в а. Сереженька! Ну, вот и все. На все четыре стороны. Цивильная гражданка. Теперь только забрать сухой паек на дорожку. Ты давно меня ждешь? (Замечает его состояние.) Что случилось?

Бакченин помогает ей снять портупею.

Неприятность?

Б а к ч е н и н. Не знаю, как назвать.

Ш е м е т о в а. Какая? Что такое? Не отпускают? Ну что? Что?

Б а к ч е н и н. Оля...

Ш е м е т о в а. Несчастье!

Б а к ч е н и н. Не знаю, Оля.

Ш е м е т о в а. Какое?

Б а к ч е н и н. Я не вправе сказать - несчастье...

Ш е м е т о в а. А что ж это?

Б а к ч е н и н. У кого бы язык повернулся? Грешно, верно, сказать живому человеку - иди обратно в могилу?

Ш е м е т о в а. Какому человеку?.. (Садится.) Скорей!

Б а к ч е н и н. Письмо получил.

Ш е м е т о в а. От Нины!

Б а к ч е н и н. Она в Свердловске. По госпиталям два года с лишним. После бомбежки. Восстановили. Протез. Рука.

Шеметова сидит неподвижно.

Два года сплошных операций... И прежде-то была не ахти какого здоровья. Что-то находили с легкими. Я тебе говорил... Теперь инвалид. А остальные погибли. Все по очереди. Друг за другом. От голода. Вот почему, должно быть, мне написали, что она тоже... А ее вывезли в состоянии беспамятства, с тяжелыми увечьями. На улице бомба накрыла...

Стук в дверь.

Да!

А р е ф ь е в (входит). Добрый вечер. Что, Оля, поздравить можно? Ауфвидерзеен? Цу хаузе, нах Ленинград? Поздравляю от души... Чего у вас случилось что-нибудь? Поругались? Неужели уже поругались?

Б а к ч е н и н. А р е ф ь е в. Погуляй иди. У нас тут...

А р е ф ь е в. Это никуда не годится, если с этих пор начнете ругаться. Нет уж, на это вам моего благословения нет. Сережа, ты за почтой заходил? Там тебе заказное было. Из Свердловска. Я хотел взять, она говорит - пусть сам придет, распишется. Ты зайди.

Б а к ч е н и н. Я заходил, заходил.

А р е ф ь е в. Ну ладно, ребятишки. Приду, когда помиритесь. Ты мне только не обижай Олю. Смотри, какая она сидит. Не давайтесь ему, Оля, в обиду. Хорошенько его! Да вы крепкая, не дадитесь.

Б а к ч е н и н. Слушай, да иди ты!!

Арефьев уходит. Молчание. Оно разрешается криком Шеметовой. Шеметова рыдает, упав головой в руки.

Г о л о с Ш е м е т о в о й. И вернулась я в Москву. В дом, с которым мысленно уже распрощалась.