Том 4

Ю л и а н а. Я бы хотела, чтобы они не имели дна.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Нет, в самом деле, откуда ты берешь все эти лакомства, чтобы прикармливать моих детей и моего бедного мужа?

Ю л и а н а. Просто мой зольдатик Ямсков очень добрый и щедрый зольдатик. С пустыми руками никогда не приходит. Боюсь, что все свое мизерное жалованье он тратит на меня. Он, видишь ли, хочет, чтобы я хоть немножко потолстела. Он находит меня уж чересчур худой. Говорит, что мои кости колются.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А знает он, что ты все отдаешь нам?

Ю л и а н а. Он меня об этом не спрашивал. И зачем ему знать?

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. И никому не надо знать. А то еще взыщут с него, бедняги, что он через твое посредство помогает нам, несчастным.

Ю л и а н а. Что ты читаешь?

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Историю Иова. Ему приходилось еще хуже: бог одного за другим отнимал у него детей.

Ю л и а н а. Слава богу, твои принцы и принцессы растут румяными и крепкими, как яблочки.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Да, но какая насмешка рока, что все они рождаются принцами и принцессами, и каждый последующий является престолонаследником на место предыдущего, и всю жизнь они обречены прожить в заточении и лишениях.

Ю л и а н а. Ты читаешь книгу Иова. Он не роптал.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А мы разве ропщем? Никого нет безгласней и смиренней нас.

Ю л и а н а. Все так превратно в этом мире. Может быть, будут еще счастливые повороты.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Нет, я заметила: повороты от несчастья к счастью куда реже, чем повороты от счастья к несчастью. В сущности, я всегда ждала этого от нее. (Указывает на портрет.)

Ю л и а н а. А помнишь, как ты сама свергла и заточила Бирона?

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Да! Славный вид он имел в ночной рубахе и ботфортах, когда гвардейцы среди ночи вытащили его из постели.

Ю л и а н а. Это был счастливый поворот, не так ли? Будут и другие!

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Но ты подумай: сколько людей, рискуя навлечь на себя Лизину немилость, написали мне сюда, в мое скорбное уединение! А от графа Линара - хоть бы слово привета.

Ю л и а н а. Я тебе говорила, что он просто павлин, петух, распушивший хвост и, кроме этого хвоста, ничего за душой не имеющий.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ты всегда была так же умна, как и добра. Ты так верно предрекла мне историю с Линаром. Ведь видит бог, между нами не было даже самого невинного поцелуя. А какая кутерьма поднялась при одном предположении, что поцелуй может быть.

Ю л и а н а. Чтобы это предсказать, не надо было быть Кассандрой.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ну, предреки же мне что-нибудь хорошее. Авось сбудется!

Ю л и а н а. Предрекаю тебе, что в ближайшее время ты получишь подарок.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Не пряник ли?

Ю л и а н а. Нет. Вот взгляни, какую ленточку мне принес вчера мой зольдатик. (Показывает ленточку.) Возьми и носи. Можно так, и можно так...

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Куда мне, зачем? Для кого? Отдай лучше Бине.

Ю л и а н а. Бине не следует наряжаться. Она и так привлекает чрезмерно много внимания.

Проходит Б и н а М е н г д е н. Навстречу ей солдат Я м с к о в.

Я м с к о в. Фрейлейн Бина! Ваше благородие!

Б и н а. Опять ты тут, зольдат. Я тебе сказала, что не желаю видеть твою мужицкую рожу.

Я м с к о в. А я, барышня, мужик и есть. Мне дворянскую рожу взять неоткуда.

Б и н а. Ну и пошел вон!

Я м с к о в. Чересчур вы, барышня, гордые. А я вам сахарцу купил.

Б и н а (бьет его по руке). Пошел и с сахарцем! Наглец!

Я м с к о в. Вот характер! Нет, ваша сестрица не в пример обходительней. И сахаром принимает, и другой мелочью. Даже кто хлебца горбушку принесет - и то отказа нет!

Б и н а. Вон, вон сию минуту! Еще об моей сестре он тут будет рассуждать!

Я м с к о в. Ой, барышня, оставьте ваш норов! А то на казенных харчах истаете вовсе, как свечка. А барышня ваша, Анна Леопольдовна, никак опять на сносях?

Б и н а. А тебе что? Ты куда суешь свое рыло?

Я м с к о в. Вот работают, так работают. И, главное дело, всё прынцев родят да прынцесс. А жрать нечего.

Б и н а. У тебя не просят.

Я м с к о в. А не грех бы и попросить по-хорошему. Я-то землю пашу, хлебушек ращу, у меня-то хлебушка завсегда запас есть. Мог бы и Леопольдовну вашу прохарчевать, и всех ее сродников.

Б и н а. Ну, уж это из рук вон! (Бьет его по голове.)

Я м с к о в (схватив ее за руки). Ну, барышня, это вам так не пройдет! Будет о буйстве вашем доложено, и наказание воспоследовать не замедлит.

Б и н а. А чем они могут меня наказать? Посадить в тюрьму? Так я и без того в тюрьме который год. И отнять у меня нечего. К плетям присудят? Так мне твоя рожа хуже плетей. Не боюсь я, зольдат, наказания ни людского, ни божьего. И вот тебе еще! (Бьет его.)

Ю л и а н а (выбегает из дома). Бина, сумасшедшая, перестань сейчас же! Ты хочешь, чтобы их положение еще тяжелей стало?

Я м с к о в. Вот я это самое им и говорю.

Б и н а. А ты, сестра, до того захлопоталась, чтоб им тяжесть облегчить, что на тебя уже смотреть тошно.

Ю л и а н а. Мне их жалко.