Том 5. Дар земли

— Надо, товарищ директор, угол им выделить, обеспечить, так сказать, коммунальной жилплощадью. Правда, Низамов собирался землянку сделать, но это песня долгая.

— Конечно, быстрее все устроим. Но как? В деревне снять квартиру — далеко на вахту добираться. В рабочем бараке поместить — теснота. — Алексей замолчал, соображая: Елене до больницы тоже неблизко, но сельсовет дает ей подводу.

— Ярулла обещал, что его жена сможет хлеб выпекать для буровиков, — нажал Семен, недовольный медлительностью директора.

— У нас в землянке четвертый угол теперь почти свободный, — подсказал Дронов, которому тоже хотелось помочь Ярулле, в семье которого ожидалось прибавление.

Ярулла молчал, посматривая то на одного, то на другого «начальника». Только сейчас ему представилась вся трудность его будущей семейной жизни: Наджия стесняется посторонних мужчин, да и сам он не намерен сажать ее за общий стол. (Не из ревности, нет, но таков обычай.) Да и приставать будут: женщина молодая, здоровая, без шуточек мимо не пройдут. Тот же Джабар Самедов…

— Давайте поместим их в мастерской, — решил Груздев. — Наступает лето, большую часть ремонтных работ будем производить на улице! А здесь, вот так отгородим, печку кирпичную поставим, чтобы обе комнаты грела. Отдельный выход можно сделать. Прорежем, ребята, еще одну дверь для правоверных мусульман, а?

— Прорежем! — весело крикнул Тризна, тронутый радостной улыбкой Яруллы.

35

Квартира у Яруллы получилась лучше, чем у инженеров: светлая (прорезали еще одно окно в стене бывшего амбара), сухая и теплая. Приходя домой с работы, он уже не грыз черствый хлеб, запивая его горячей водой: Наджия обязательно умудрялась сварить лапшу или постный суп с картошкой, подбеленный мукой. Как все татарские женщины, она любила чистоту и порядок и даже угол у печки отгородила, как у себя в деревне, повесив по обычаю пеструю занавеску, от которой в маленькой комнатке сделалось совсем тесно. Благодаря заботам жены жить стало легче, и Ярулла мог бы спокойно работать, если бы не Зарифа…

Наджия знала ее с детства, и поэтому они встретились как старые знакомые, но одна, ничего не подозревавшая, с радостью, а другая сдержанно.

— Нравится тебе здесь? — спросила Зарифа, делая вид, что не замечает беременности Наджии.

— Ничего. Хорошо. Народ говорит: куда иголка, туда нитка. Так и жена за мужем следом идет. Ведь заботиться о нем нужно.

Прищуренные, точно от боли, глаза Зарифы остро блеснули и спрятались под густыми ресницами: даже взглядом боялась она выдать свои чувства. И несимпатична ей Наджия, и странно близка оттого, что связана с судьбой Яруллы Низамова. Понравилось тут… Еще бы! Жены русских инженеров, которым она выпекает хлеб, делятся с нею продуктами, готовят приданое для ребенка. Вот квартиру отдельную устроили, а Зарифа бегает сюда из села, расположенного в шести километрах от буровой конторы. Там изба умерших родителей Магасумова и лавка сельпо, в которой работает он — нелюбимый муж. Скоро родит Наджия… Мысль о ребенке обжигает сердце Зарифы: ведь этот маленький будет от Яруллы! Родит ему Наджия!

«Но почему не я? — мысленно кричит Зарифа и со вспыхнувшей ненавистью оглядывает счастливую соперницу. — Да, скоро уже! Связала ты его по рукам и ногам. Он смирный, добрый, поддался на уговоры родителей, а из-за этого моя жизнь разбита».

Зарифа торопливо отходит, издали оборачивается, небрежно машет рукой, как бы говоря: это тебе спешить некуда, а меня работа ждет, я не курица, привязанная хозяином к ножке стола.

Магасумов пробовал заточить ее дома, но наткнулся на такой отпор, что сразу смирился. Утверждая свою независимость, Зарифа часто ночует в землянке инженеров, с женами которых подружилась, но приходится бывать и у мужа.

«Отчего я должна жить с ним? — часто спрашивает она себя. — Пусть он добрый, честный, любит меня, но я-то не люблю, не мил он мне! Так в чем дело? Боюсь быть разведенкой, что ли? Ведь не только на работу дала мне право советская власть, а и на счастье! Вот Наджия толстокожая могла бы спокойно жить и с Магасумовым. Ей только бы муж, а какой — все равно».

Но Зарифа ошибалась: Наджии тоже было небезразлично, кто ее муж; правда, поначалу она спокойно отнеслась к своему замужеству, зато теперь очень привязалась к Ярулле.

А у буровиков ей нравилось больше, чем в деревне, потому, что жили они дружнее крестьян, и хотя выпивали после получек, однако не затевали безобразных ссор, а то и драк из-за старого ведра или украденного хомута. Здесь делить нечего, а забота у всех одна: найти поскорее нефть. И это тоже нравилось флегматичной только с виду Наджии; и она стала с нетерпением ждать открытия нефти, как ждала появления своего ребенка.