Читаем Том 5. Евгений Онегин. Драматургия полностью

Том 5. Евгений Онегин. Драматургия

Но, может быть, и это дажеПравдоподобнее сто раз,Изорванный, в пыли и в саже,Мой недочитанный рассказ,Служанкой изгнан из уборной,В передней кончит век позорный,Как прошлогодний календарьИли затасканный букварь.Но что ж: в гостиной иль в переднейРавно читатели черны,Над книгой их права равны,Не я первой, не я последнийИх суд услышу над собой –Ревнивый, строгий и тупой.

ГЛАВА III

Строфа V. После нее в черновой рукописи следовали стихи, предполагавшие иное развитие действия:

В постеле лежа, наш ЕвгенийГлазами Байрона читал,Но дань вечерних размышленийВ уме Татьяне посвящал.Проснулся он денницы ранеИ мысль была всё о Татьяне.«Вот новое, – подумал он, –Неужто я в нее влюблен?Ей-богу, это было б славно,Себя уж то-то б одолжил;Посмотрим». И тотчас решилСоседок навещать исправно,Как можно чаще – всякий день,Ведь им досуг, а нам не лень.–Решил, и скоро стал ЕвгенийКак Ленский . . . . . .. . . . . . . . . .Ужель Онегин в самом делеВлюбился? . . . . . .

Строфа X. После нее – в беловой рукописи:

Увы! друзья! мелькают годы –И с ними вслед одна другойМелькают ветреные модыРазнообразной чередой.Всё изменяется в природе:Ламуш⁵ и фижмы были в моде,Придворный франт и ростовщикНосили пудреный парик;Бывало, нежные поэтыВ надежде славы и похвалТочили тонкий мадригалИль остроумные куплеты,Бывало, храбрый генералСлужил и грамоты не знал.

Строфа XVIII. К этой строфе в рукописи – примечание:

Кто-то спрашивал у старухи: по страсти ли, бабушка, вышла ты замуж? – По страсти, родимый, – отвечала она; – приказчик и староста обещались меня до полусмерти прибить. – В старину свадьбы, как суды, обыкновенно были пристрастны.

Строфа XXI. В беловой рукописи после нее еще строфа:

Теперь мне должно б на досугеМою Татьяну оправдать –Ревнивый критик в модном круге,Предвижу, будет рассуждать:«Ужели не могли заранеВнушить задумчивой ТатьянеПриличий коренных устав?Да и в другом поэт не прав:Ужель влюбиться с первой встречиОна в Онегина могла,И чем увлечена была,Какой в нем ум, какие речиЕе пленить успели вдруг?»Постой, поспорю я, мой друг.

Строфа XXIII. После этой строфы в беловой рукописи первоначально было:

Но вы, кокетки записные,Я вас люблю – хоть это грех.Улыбки, ласки заказныеВы расточаете для всех,Ко всем стремите взор приятный;Кому слова не вероятны,Того уверит поцелуй;Кто хочет – волен: торжествуй.Я прежде сам бывал доволенЕдиным взором ваших глаз,Теперь лишь уважаю вас,Но хладной опытностью боленИ сам готов я вам помочь,Но ем за двух и сплю всю ночь.

Строфа XXIV. В беловой рукописи после нее – еще две строфы:

Перейти на страницу: