Том 5. Евгений Онегин. Драматургия

Смешон, конечно, важный модник –
Систематический Фоблас,
Красавиц записной угодник,
Хоть поделом он мучит вас.
Но жалок тот, кто без искусства
Души возвышенные чувства,
Прелестной веруя мечте,
Приносит в жертву красоте
И, расточась неосторожно,
Одной любви в награду ждет,
Любовь в безумии зовет,
Как будто требовать возможно
От мотыльков и от лилей
И чувств глубоких и страстей.
Далее следовали стихи:

Блажен, кто делит наслажденье,

Умен, кто чувствовал один,
И был невольного влеченья
Самолюбивый властелин,
Кто принимал без увлеченья
И оставлял без сожаленья,
Когда крылатая любовь
Небрежно предавалась вновь.
. . . . . . . . . .

За этими стихами – еще одна строфа:

Страстей мятежные заботы
Прошли, не возвратятся вновь!
Души бесчувственной дремоты
Не возмутит уже любовь.
Пустая красота порока
Блестит и нравится до срока.
Пора проступки юных дней
Загладить жизнию моей!
Молва, играя, очернила
Мои начальные лета.
Ей подмогала клевета
И дружбу только что смешила,
Но, к счастью, суд молвы слепой
Опровергается порой!..

Строфа XVII. За нею первоначально следовала строфа, исключенная из белового текста:

Но ты – губерния Псковская,
Теплица юных дней моих,
Что может быть, страна глухая,
Несносней барышень твоих?
Меж ими нет – замечу кстати –
Ни тонкой вежливости знати,
Ни ветрености милых шлюх.
Я, уважая русский дух,
Простил бы им их сплетни, чванство,
Фамильных шуток остроту,
Пороки зуб, нечистоту,
И непристойность и жеманство,
Но как простить им модный бред
И неуклюжий этикет?

Строфа XXIV. Стихи 5-14 в черновой рукописи первоначально читались иначе. Из первой редакции строфы видно, что Пушкин предполагал непосредственно перейти к отъезду Татьяны в Москву, не имея в виду эпизода дуэли Онегина с Ленским:

Родня качает головою;
Соседи шепчут меж собою:
Пора, пора бы замуж ей.
Мать так же мыслит, у друзей
Тихонько требует совета.
Друзья советуют зимой
В Москву подняться всей семьей –
Авось в толпе большого света
Татьяне сыщется жених
Милей иль счастливей других.

После этой строфы следует в черновой рукописи:

Не в первый раз моей Татьяне
Уж назначали женихов,
Семейство Лариных заране
Поздравить всякий был готов
. . . . . иные в самом деле
Ее искали, но доселе
Она отказывала всем.
Старушка мать гордилась тем.
Соседи всех именовали,
По пальцам даже перечли,
Там до Онегина дошли,
Потом усердно рассуждали
И предрекали уж развод
. . . . . много через год.

Далее намечалась строфа, часть которой Пушкин перенес в главу седьмую (строфа XXVII), а остальное в строфу XL четвертой главы:

Старушка очень полюбила
Благоразумный их совет,
В столицу ехать положила,
Как только будет зимний след.
Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало

и т. д.

Далее следовали две строфы: