Том 5. Евгений Онегин. Драматургия

В черновиках к последним стихам, как темы разговоров Онегина, упоминаются Байрон, Мирабо, Бергами, Манюэль, Бенжамен (Констан), Геснер, гетерия, магнетизм. Мармонтель, Геснер и Парни – писатели XVIII в.; Мирабо – деятель Французской революции; Манюэль и Бенжамен Констан – политические деятели, возглавлявшие левый фланг во французской палате депутатов в начале 20-х годов; Жомини – историк революционных и Наполеоновых войн; Бергами – герой процесса английской королевы Каролины.

(4) Строфа VI. После восьмого стиха в черновике следовало:

Он знал немецкую словесность
По книге госпожи де Сталь.

После этой строфы:

Конфуций… мудрец Китая
Нас учит юность уважать,
От заблуждений охраняя,
Не торопиться осуждать…
Она одна дает надежды…

(5) Строфа VII. В черновике два последних стиха читались:

Отец с ним спорил полчаса
И – продавал свои леса.

(6) «Которую воспел Назон» – о поэме Овидия Назона «Искусство любви».

(7) Фоблас – герой серии романов Луве де Кувре, появившихся в 1787–1790 годах, тип развращенного французского дворянина XVIII века.

(8) Брегет – часы со звоном (по имени фабриканта подобных часов).

(9) П. Каверин (1794–1855) – приятель Пушкина в 1816–1820 гг., член Союза благоденствия.

(10) Вино кометы – шампанское сбора 1811 г. Вино этого урожая отличалось высоким качеством. Осенью этого года видна была комета, а потому на пробках этого вина было изображение кометы.

(11) Федра, Клеопатра, Моина – имена трагических героинь. Федра – из одноименной трагедии Расина (шла на русской сцене в переводе М. Лобанова с 1823 г.); Моина – из трагедии Озерова «Фингал» (1805); о какой именно роли Клеопатры идет речь, не установлено.

(12) «Там наш Катенин воскресил» – П. Катенин перевел «Сида» П. Корнеля, и в этом переводе трагедия была поставлена на петербургской сцене в 1822 г.

(13) Строфы XVIII–XIX написаны после окончания главы, в октябре 1824 г.

(14) Строфа XXI. Вместо предпоследнего стиха сперва было:

Одна Лихутина мила.

А. Лихутина (1802–1875) – ученица Дидло, дебютировала в балете в 1817 г. с огромным успехом.

(15) Строфа XXIII. Стихи 5–8 в черновике читались:

Превознесу ль хвалой подробной
Порядок чудный, бесподобный,
Убранство, утварь алтаря,
Излишних слов не говоря.

(16) Строфа XXVI. В черновике строфа кончалась:

А мой торжественный словарь
Мне не закон, как было встарь.

(17) «Академический Словарь» – «Словарь Академии российской», выходивший с 1789 г. Как сообщалось в предисловии к этому словарю, из него исключены «все иностранные слова, введенные без нужды».

(18) Строфа XXVIII. К стиху 9 в рукописи имеется примечание:

«Неточность. – На балах кавалергардские офицеры являются так же, как и прочие гости, в вицмундире, в башмаках. Замечание основательное, но в шпорах есть нечто поэтическое. Ссылаюсь на мнение А. И. В.».

Это примечание писано в Михайловском уже по выходе в свет первой главы романа (вероятно, в январе 1826 г.). А. И. В. – возможно, Анна Ивановна Вульф (Netty), с которой Пушкин встречался в Тригорском, в семье Осиповой.

(19) Строфа XXX. В первом издании последние стихи читались:

Грустный, охладелый,
И нынче иногда во сне
Они смущают сердце мне.

К этим стихам было примечание: «Непростительный галлицизм. Соч.».

(20) Строфа XXXIII. Эта строфа была написана в Одессе в июне 1824 г. и окончательно обработана в Михайловском в октябре 1824 г., когда Пушкин готовил главу к печати. Для строфы он воспользовался наброском стихотворения «Таврида» 1822 г. (см, т. II).

За нею по наклону гор
Я шел дорогой неизвестной,
И примечал мой робкий взор
Следы ноги ее прелестной.
Зачем не смел ее следов
Коснуться жаркими устами!
. . . . . . . . . .
. . . . . . . . . .
Нет, никогда средь бурных дней
Мятежной юности моей
Я не желал с таким волненьем
Лобзать уста младых Цирцей
И перси, полные томленьем
. . . . . . . . . .

(21) Строфа XXXIX, XL и XLI означены Пушкиным как пропущенные; однако в рукописях Пушкина нет никаких следов того, чтобы в данном месте был какой-нибудь пропуск. По-видимому, этих строф Пушкин и не писал.