Том 5. Калина красная

– Мы надеемся, Слава, что ты нас... так сказать, не подведешь в своей дальнейшей деятельности.

Захлопали.

Курносый сел было... Но тут же вскочил.

– И позвольте, товарищи... Товарищи, и позвольте также приветствовать и поздравить, так сказать, руководителя, который направлял, так сказать, и всячески помогал, и являлся организатором руководимой идеи! За вас, товарищ профессор!

Опять захлопали. Дружно захлопали.

Еще закусили. Но больше налегали на разговоры.

Кузьма Егорыч и человек с золотыми зубами наладили через стол разговор с укорами. А так как гремела музыка, то и они тоже говорили очень громко.

– Что не звонишь? – спросил Кузьма Егорыч.

– А?

– Не звонишь, мол, почему?!

– А ты?

– Я звонил! Тебя же никогда на месте нет.

– А я виноват, что меня нет на месте?

– Ну, так позвонил бы хоть! Я-то на месте.

– А я звонил вам, Кузьма Егорыч, – хотел влезть в разговор Владимир Николаич.

– А? – не расслышал Кузьма Егорыч.

– Я, говорю, звонил вам!

– Ну и что? А чего звонил-то?

– Да так. Хотел... это...

Но Кузьма Егорыч уже отвернулся.

– А где бываешь-то? В командировках, что ли? – опять стал допрашивать он человека с золотыми зубами.

– В командировках, – откликнулся тот. Но говорить ему не хотелось, он больше посматривал на танцующих.

– Ну, как? – спросил Владимир Николаич Грушу – Ничего?

– Ничего, – сказала Груша. – Долго тут будем?

– А что?

– Да ничего, просто спросила.

– Не нравится, что ли?

– Нравится.

– Я уж думал, тебя перевели куда! – кричал Кузьма Егорыч.

– Никуда меня не перевели.

– Думаю, повысили его, что ли?!

– Дожидайся, повысят! Скорей повесят.

– Ха-ха-ха-ха!..

– Ну, что, Таисья Григорьевна? – обратился Владимир Николаич к женщине в голубом. Но женщина в голубом постучала вилкой по графину и сказала всем:

– Товарищи, давайте предложим им нормальный, хороший вальс! Ну что они... честное слово, неприятно же смотреть!

– В чужой монастырь, Таисья Григорьевна, со своим уставом не ходят.

– Почему не ходят? Мы же в своей стране, верно же? Давайте попросим сыграть вальс.

– Не надо. Не наше дело: пусть с ума сходят.

– А вот это... очень неправильное суждение! В корне неправильное!

– Да хорошо танцуют, чего вы? – сказал человек с золотыми зубами. – Я был бы помоложе, пошел бы... подергался.

– Именно – подергался. Разве в этом смысл танца?

– А в чем?

– В кра-со-те, – отчеканила Таисья Григорьевна.

– А что такое красота? – все пытался тоже поговорить Владимир Николаич. – А, Таисья Григорьевна? Если вы находите, что, допустим, вот этот виноград...

– Нет, Алексей Павлыч, вы что, не согласны со мной?

– Согласен, согласен, Таисья Григорьевна, – сказал человек с золотыми зубами. – Конечно, в красоте. В чем же еще?

Владимир Николаич помрачнел.

– Пойдем домой? – предложила Груша.

– Подожди. Неловко. Поймут как позу.

– Саша, Саш!.. У тебя Хламов был? – разговаривали за столом.

– Был. Позавчера.

– Ну, как он?

– Он в порядке!

– Да? Устроился?

– Да.

– Довольный?

– Что ты!..

– Пойдем, Володя, – еще сказала Груша.

Владимир Николаич вместо ответа постучал вилкой по графину.

– Друзья! Минуточку, друзья!.. Давайте организуем летку-енку? В пику этим...

– Да что они вам?! – вконец рассердился человек с золотыми зубами. – Люди танцуют – нет, надо помешать.

Владимир Николаич сел.

Помолчал и сказал негромко:

– Ох, какие мы нервные! Ах ты, батюшки!..

Взял фужер с шампанским и выпил один.

– Володя, ты что это? – встревожилась Груша.

– Какие мы все... воспитанные, но слегка нервные! – не мог успокоиться Владимир Николаич. – Зубы даже из-за этого потеряли.

Никто не слышал его. Их с Грушей как будто даже и не было за столом – никто с ними не общался, никому не было до них дела.

– Какие мы все нервные! Да, Таисья Григорьевна?! – повысил голос Владимир Николаич, обращаясь к женщине в голубом. – Воспитанные, но слегка нервные. Точно?

Таисья Григорьевна внимательно посмотрела на него.

– Нервные, говорю, все!.. – Владимир Николаич насильственно посмеялся.

– Что, опять? – спросила Таисья Григорьевна.

– А вы только не смотрите, не смотрите на меня таким... крокодилом-то: я же не в детсадике. Верно? Что вы на меня так смотрите-то?

К Владимиру Николаичу повернулись, кто сидел ближе и слышал, как он заговорил.

Владимир Николаич встал.

– Пойдем! – велел Груше.

И они вышли из-за стола... И пошли...

За столом замолчали. Смотрели вслед им.

Пробрались через танцующих...

Надели в гардеробе плащи...

И вышли из ресторана.

– Что с тобой? – спросила Груша.

Владимир Николаич молчал.

– Зачем надо было так уходить?..

– Помолчи! – резко сказал Владимир Николаич. Но спохватился, что – резко... Взял Грушу под руку. – Не сердись.

– Чего ты на них так?

– В гробу я их всех видел! – зло и громко сказал Владимир Николаич. И еще добавил: – В белых тапочках!

Витька ходил по избе и учил наизусть.