Том 5. Мы — на острове Сальткрока

И все-таки не совсем так… к сожалению, не так, как нужно. Мелькер огорчился, увидев, что желоб рассохся и протекает и что большая часть воды оказывается на земле. Ну, дело это поправимое. Он знал, что рассохшиеся бочки обычно кладут в воду, чтобы они набухли. Точно так же можно поступить и с желобом, но дело в том, что ему навряд ли удастся его разобрать. Ведь на установку желоба пошло, поди, несколько километров этой замечательной проволоки, думал Мелькер, и ее так просто не размотаешь. Впрочем, нельзя ли добиться желаемого результата, если пропустить через желоб много-премного воды, не трогая его с места? Постепенно он набухнет.

Мелькер принялся за дело с энергией и жаром, которые обычно вкладывал в работу. Вылив в желоб примерно с десяток ведер, он увидел, что тот малость раздался. Или, может, ему только показалось? Он стоял, задумчиво почесывая затылок, и смотрел, как вода вытекает на землю. Вдруг до него дошло, что Чёрвен кричит и шумит на кухне. Причем, как видно, уже давно, а он на это не обращал внимания. Тогда он громко крикнул:

— Ну что, наполнилось?

В окошко высунулось личико Чёрвен. На этот раз оно было суровым.

— Не-а, — ответила она. — Еще не вся кухня наполнилась, только до порога! — И добавила: — Ты что, дядя Мелькер, глухой?

Желоб, безусловно, работал гораздо лучше, чем предполагал Мелькер. Если даже большая часть воды вытекала на землю, то ее все равно хватило с избытком, чтобы наполнить ведро и залить пол на кухне.

Минуту спустя Юхан и Никлас, стуча сапогами, вбежали в дом и, застав отца на полу с тряпкой в руках, удивленно спросили:

— Ты что, пол моешь?

— Не-а, — ответила вместо Мелькера Чёрвен, которая сидела, поджав под себя ноги, на дровяном ларе и внимательно наблюдала за происходящим. — Это он приготовил такой чудесный сюрприз для Малин. Теперь воду она получит прямо в кухню.

— Вон отсюда! — взревел Мелькер. — Убирайтесь все отсюда!

Не подозревая вдали о чудесных сюрпризах Мелькера, Малин вовсю наслаждалась летним днем. Она наслаждалась вплоть до самых ноготков на мизинцах ног. День — равный целой жизни. Да, сегодня ей в самом деле посчастливилось испытать понемножку всего самого необходимого на свете. Солнце и вода, мягкий летний ветерок, приятная твердость нагретой скалы, на которой она лежала, дурманящий аромат цветов с зеленой лужайки позади нее, который смешивался с запахами моря. Ах, все эти зеленые благословенные островки с их голыми серыми скалами, цветами и морскими птицами! Нигде не прожить лучше свою жизнь или хотя бы один из ее дней, чем на любом из них. Что может быть отрадней, чем вот так лежать на солнце, следить за полетом птиц и прислушиваться к чуть слышному плеску прибоя о скалы? Без Кристера, верно, было бы еще лучше, потому что его пустая болтовня заглушала легкий плеск волн. Эта болтовня стала постепенно раздражать Малин, и ей захотелось, чтобы он наконец-то умолк. Но она наперед знала, что Кристер не сделает этого. Еще тогда, когда они сидели с ним на берегу у заливчика Янссона в праздничную ночь, она сказала ему, что любит посидеть одна в тишине.

— Не каждый день и вовсе не теперь, — поспешно добавила она.

Но иногда она все-таки чувствует, что ей необходимо побыть одной, так она тогда сказала.

— Я тоже могу остаться один, то есть наедине, — заверил Кристер. — Но все зависит от того, с кем… С тобой я мог бы остаться наедине хоть на всю жизнь.

Бедный Кристер, даже теперь он не мог остаться наедине с Малин. Пелле, понятно, тоже не одобрял его болтовни, но все-таки он расположился как можно ближе к этой парочке, чтобы не пропустить ни слова. Он собирал камушки на берегу у самой воды, наблюдая за плотвичками, но у самого ушки были на макушке.

— Думаю на недельку съездить на Аландские острова, — сказал Кристер. — На моторке. Поехали со мной?

Пелле поднял на него глаза:

— Ты меня спрашиваешь?

Кристер мог поклясться, что он имел в виду вовсе не Пелле, но та, кого он имел в виду, только улыбалась и не отвечала.

— Малин, ты ведь не откажешь, верно? — горячо спросил Кристер. — Ты кажешься такой умной и рассудительной, зачем упускать счастливый случай?

— Нет, я не поеду с тобой на Аланды, — ответила Малин. — Потому что я и есть такая умная и рассудительная, как и кажусь.

— Ну и отбрила, — заметил Пелле, подбирая маленький белый камушек.

— С твоими братьями не соскучишься, они только и делают, что подслушивают, о чем бы ни говорили, — проворчал Кристер и предложил Пелле прогуляться подальше вдоль берега. Там камушки куда более красивые, уверял Кристер. Но Пелле покачал головой:

— Не, тогда я не услышу, что ты будешь говорить.

— А зачем тебе надо слышать, что я говорю? — спросил Кристер. — По-твоему, это интересно?

Пелле снова покачал головой:

— Нет, по-моему, это глупо.

Кристер привык к тому, что люди его хвалят, — не дети, конечно, до них ему не было дела. Но тут его заело, что этот малыш ни во что его не ставит, и ему захотелось узнать почему.

— Ах вот что, ты принимаешь меня за дурака, — обратился он к Пелле более приветливо, чем раньше. — Неужто у Малин не было кавалеров глупее, чем я?