Читаем Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках полностью

БлизокБог, и неуловим.Но где опасность,Там и спасенье.Во мракеГнездятся орлы, и без страхаНад бездною шагает альпиецПо легкозданным мосткам.Дыбятся вкруг нас горы времени,10 И возлюбленные нами вблизиТомятся в разлучных высях.Так излей же нам девственные воды,Дай нам крылья,Чтобы верным сердцемНиспуститься к ним и воротиться!Так сказал я, и вот умчал меняНечаемо быстро и негаданно далекоГений20 Из обители моей. На летуБрезжились в рассветных сумеркахТемный лес и страждущие потокиРодины моей, и потом неведомыеЗемли, и наконецВ свежем блеске,Полная тайны,Расцвела в золотом дымуСолнечных шаговРаспускающимися лепестками30 С тысячи благоухающих горАзия, и мой ослепленныйТщетно взор искал знакомого места,Ибо новы были мне широкие русла,По которым с ТмолаЗлатоубранный катится Пактол,И стоят Мессогис и Тавр,И цветистый пышет сад, как застывший огнь,И в небесном свете серебряныйРасцветает снег,40 И в знак жизни, не ведающей смерти,По невступным скаламВековечный взвивается плющ,И на кедрах зиждутся и на лаврах,Как живых столпах,Богозданные торжественные палаты.От порога АзииРазбегаются вдаль и вширьПо неверным морским равнинамРаспростертые солнечные пути,50 Но знакомы пловцам их острова —И когда уведал я,Что единому из недальнихИмя — Патмос,Обуяло меня желаниеОбратиться туда и тамК темному приблизиться гроту,Ибо не в блеске —Как влагообильный Кипр или как иныеОстрова —60 Обитает гордый Патмос средину моря,Но гостеприимствует под смиреннымиКровами, и когдаИзверженный ли судокрушением,Томящийся ли по отечествуИли по отъятому другуПриближается к нему чужестранник, —Остров преклоняет к нему слух,И сыны его, голосаЖаркой рощи, и сыпучего песка,70 И взрезанных трещинами равнин,Любовным откликаются отзвукомНа стенанья страждущего.Так некогдаОстров оберег боговозлюбленногоПрозорливца, который в светлой юностиНеотлучен былСыну Господа Всевышнего, ибоВозлюбил простодушного Громовержец,И взирал он внемлющими очами80 Изблизи в Божий лик,Когда к таинству винной лозыВосседали они в пору трапезы,И в величии спокойной душиВозвещал им Господь Свою смерть и всевышнюю Любовь,Ибо неустанны были добрые Его словаВзвеселять душиПеред зримой яростью мира.Все есть благо. И Он умер. Сколь многоеМожно вымолвить о том. И с победным90 Взором, радостного, зрели Его в тот мигТе друзья, но печалились и дивились,Ибо вечер был, и скорбели души,Величайшим обремененные свершением, —А мила им была жизнь под солнцем,И сердца их не волили отрешитьсяОт Господнего ликаИ родного края. Это в них вожглось,Как огонь в железо:Их Любимый истаивал с ними об руку.100 И тогда ниспослал Он имДуха, и воистину дрогнулДом, и Господня буряДальним громом грянула над зрячимиЛбами и тяжкими сердцамиСовокупных подвижников смерти,И с прощальным словомОн предстал им в последний раз,И померк день солнца,Царственный, богоскорбный,110 ПреломивСветлый скиптр о прямых лучах,Чтобы вновь восставиться емуВ должный срок. Недобрая настала пораИ неверная, преломилось человечьеДело, и единая оттолеПребывала радость —В чистом взоре сквозь ласковую ночьДозирать глубиныМудрости, меж тем как живою120 Зеленью зеленели горные впадины.Но страшно, когда по всем путямРасточает Господь живущих Господом,Страшно отрешиться от ликаДорогих друзейИ уйти одинокому в загорныеДали. Но где встретились двое,Там единосердныйИх живил небесный Дух в непредреченнойТой внезапности, когда, удаляясь,130 Оборотился Бог,И схватил их за волосы, и ониСоплелись руками и поклялись,Зло назвавши злом,Словно золотыми канатамиУдержать Его во веки веков, —Но когда умирает Тот,В Ком жила превысочайшаяКрасота, Чье телоБыло чудом, начертанным небесными140 Силами, и те, кто единойЖили памятью, делаются друг другуНепонятною навеки загадкою,Когда время не только сметает прах,И корчует дерево, и крушитКапища, когда полубожескаяСлава и тех, кто с Ним,Избывается, и Всевышний самОбращает лик,Да не узрит150 Ничего отныне несмертногоВ небесах и на зеленой земле, — что это?Это сеятель на току,Взвеивая жито,В ясный воздух мечет его лопатою,И мякина шелушится у ног,Но конец трудов вылегает зернами:Если нечто сгинет и еслиОтзвенит живой голос слова, —Это не горе,160 Ибо дело Божье подобно нашему,Ибо воля Божья волит не всё и не вдруг.Как недра таят железоИ Этна — пылающие смолы,Так мне затаить бы дарУзреть очами моимиОбраз, каким он был —Христос.Но когда кто себя взъяритЗлою речью и на меня в расплохеГрянет, на безоружного,170 В Божьем образе скрытый раб, —В гневе зрится мне небесная сила,Чтобы я не взрос, но познал,Что всего ненавистней добрым властнаяЛожь,В человеках истребляющая человеческое,Ибо правят не они, а бессмертныйРок, и преображается сам собоюТруд их, и спешит к своему концу.Когда всходит к высям небесный180 Триумфатор, и солнцеподобным славят сильныеЛикующего Сына Всевышнего —Знак избранничества! — и жезлПеснопенья клонится, указуя,Что не всё для всех. Он подъемлетМертвых, которых еще не тронулТлен. Но медлятРобкие людские очиВзвидеть свет, и медлятРасцвести на острие луча,190 Золотою взнузданные уздою.Лишь когда из-под нависших бровей,От Святого ниспав Писания,Тихим светом вспыхнетСила позабыть мир, —Радуясь благодати,Прозревают их кроткие взоры.И если небесные силыВозлюбили меня в меру моего чаянья,То сколь более возлюбили тебя!200 Ибо знаю:Воля Предвечного ОтцаДля тебя превыше всего.Тих Его знакНа гремящем небе. И нектоВстал под ним на всю жизнь. Ибо жив Христос.Пусть герои, Его сыны,К нам пришли, и гласят о Нем Писания,И земные деянья в неудержномБеге суть лишь изъяснение молнии.210 Но Он здесь. Ибо все, что сотворил Он,Изначально Ему предведомо.Долго, слишком долгоНам не зрелись небесные силы:Как на поводе, должны ониНас вести по нашим путям и силоюВосхищать постыдное наше сердце.Ибо каждый из небесных желает жертвы,И забыть кого из них — не к добру.220 Испокон мы служим матери землеИ невдавне — солнцеву свету,Невегласные, но хочет ОтецВсемогущий, чтобы превыше чтиласьТвердая букваИ чтоб внятно означала бы сущее.И немецкая песня Ему покорствует.
Перейти на страницу:

Все книги серии Гаспаров, Михаил Леонович. Собрание сочинений в 6 томах

Том 1. Греция
Том 1. Греция

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его исследований. В первый том включены работы Гаспарова по антиковедению, главным образом посвященные Древней Греции. Наряду с аналитическими статьями, составляющими основное содержание тома и объединенными в тематические группы по жанровому и хронологическому принципу, в издание входят предисловия и сопроводительные статьи к переводам древнегреческих памятников. В них предельно сжато и ярко характеризуется как творчество отдельных поэтов (например, Пиндара), так и художественная специфика целого жанра (эпиграммы или басни). Эти статьи неотделимы от собственно переводов, фрагменты которых включены в каждый тематический раздел, поскольку в понимании Гаспарова перевод – едва ли не главная форма осмысления античного наследия. Главная в том числе и потому, что своей важнейшей задачей он считал приблизить к пониманию античности максимально широкую аудиторию. Потому этот том открывается «Занимательной Грецией» – одновременно и самым «ненаучным», и самым популярным трудом Гаспарова, посвященным древности. В нем как нельзя лучше прослеживается идея, объединяющая все столь разнообразные работы ученого: сделать античные тексты и античных авторов не просто понятными, но и говорящими языком естественным и близким читателю современной эпохи.

Михаил Леонович Гаспаров

История
Том 2. Рим / После Рима
Том 2. Рим / После Рима

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Гаспаров прежде всего знаменит своими античными штудиями, хотя сам он называл себя лишь «временно исполняющим обязанности филолога-классика в узком промежутке между теми, кто нас учил, и теми, кто пришел очень скоро после нас». Он также много занимался Средними веками и особенно много – переводил. Во втором томе собрания сочинений М. Л. Гаспарова представлены работы о литературе древнего Рима и о латинской литературе последующего периода, в основном средневековой. Они предназначались для изданий разного профиля и сами поэтому имеют разножанровый характер: панорамные картины больших историко-литературных периодов, тонкие портреты виднейших древнеримских поэтов, глубокие аналитические разборы отдельных произведений. Связывает обе части тома одна из главных для Гаспарова тем – история, содержание и судьба античной риторики, а также интерес к поэзии – от Катулла и Овидия к средневековым вагантам. В этом томе, как и в предыдущем, исследования М. Л. Гаспарова сопровождаются его художественными переводами, работа над которыми велась параллельно с научными изысканиями.

Михаил Леонович Гаспаров

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
Том 3. Русская поэзия
Том 3. Русская поэзия

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Во всех работах Гаспарова присутствуют строгость, воспитанная традицией классической филологии, точность, необходимая для стиховеда, и смелость обращения к самым разным направлениям науки.Статьи и монографии Гаспарова, посвященные русской поэзии, опираются на огромный материал его стиховедческих исследований, давно уже ставших классическими.Собранные в настоящий том работы включают исторические обзоры различных этапов русской поэзии, характеристики и биографические справки о знаменитых и забытых поэтах, интерпретации и анализ отдельных стихотворений, образцы новаторского комментария к лирике О. Мандельштама и Б. Пастернака.Открывающая том монография «Метр и смысл» посвящена связи стихотворного метра и содержания, явлению, которое получило название семантика метра или семантический ореол метра. В этой книге на огромном материале русских стихотворных текстов XIX–XX веков показана работа этой важнейшей составляющей поэтического языка, продемонстрированы законы литературной традиции и эволюции поэтической системы. В книге «Метр и смысл» сделан новый шаг в развитии науки о стихах и стихе, как обозначал сам ученый разделы своих изысканий.Некоторые из работ, помещенных в томе, извлечены из малотиражных изданий и до сих пор были труднодоступны для большинства читателей.Труды М. Л. Гаспарова о русской поэзии при всем их жанровом многообразии складываются в целостную, системную и объемную картину благодаря единству мысли и стиля этого выдающегося отечественного филолога второй половины ХХ столетия.

Михаил Леонович Гаспаров

Литературоведение
Том 4. Стиховедение
Том 4. Стиховедение

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности.В четвертом томе собраны его главные стиховедческие работы. Этот раздел его научного наследия заслуживает особого внимания, поскольку с именем Гаспарова связана значительная часть достижений русского стиховедения второй половины XX века.Предложенный здесь выбор статей не претендует на исчерпывающую полноту, но рассчитан на максимальную репрезентативность. Помимо давно ставших классическими, в настоящий том вошли также незаслуженно малоизвестные, но не менее важные труды Гаспарова, в соседстве с которыми тексты, отобранные самим автором, приобретают новое качество. Эти работы извлечены из малотиражных изданий и до сих пор были труднодоступны для большинства читателей.Также здесь представлены его энциклопедические статьи, где четко и сжато сформулированы принятые им определения фундаментальных понятий стиховедения.Труды М. Л. Гаспарова по стиховедению остаются в числе важнейших настольных справочников у всех специалистов по истории и теории стиха.

Михаил Леонович Гаспаров

Литературоведение

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение