Том 5. Просто любовь. Когда загорится свет

Управдомша, Евгения Трофимовна, недавно сменившая своего, сбежавшего от четвертой жены, предшественника, нервничала:

— Вон старуха теперь изо дня в день пьяная, еще скандал какой тут разыграется… Мало было хлопот с Тамарой, с другими… И квартира ее там уже, наверное, готова, а она не перебирается…

— Ремонт? Какой там ремонт, неизвестно, когда он и кончится, — защищалась от лобовой атаки управдомши Фекла Андреевна.

Но та не уступала. У нее были свои планы относительно комнаты старухи. Комнатенка жалкая, но не такое время, чтобы перебирать. Есть крыша над головой и ладно. Поэтому она решила сама проверить, как обстоит дело с ремонтом.

Ей объяснили, что квартира давно готова, кончают и остальные две — Дороша и Демченко, и она радостно помчалась обратно.

После долгого стука Фекла Андреевна решилась, наконец, высунуть голову в коридор.

— В чем дело?

— Впустите меня, Фекла Андреевна, у меня к вам дело.

Старуха переступила через порог и закрыла за собой дверь, боязливо придерживая ручку.

— Там у меня не прибрано.

— Ничего, ничего, я только…

— Нет, нет… Мы уж лучше здесь.

— Ну, если вам охота стоять в коридоре, пожалуйста. Мне все равно. Вот какое дело, Фекла Андреевна. Ваша квартира уже две недели как готова. Там сказали, что если вы не вселитесь на этой неделе, то ее отберут.

— Как отберут?

— Так и отберут, что ж вы думаете, две квартиры держать — и здесь и там? Не те времена! И у меня есть уже жилец, так что вы, пожалуйста, не тяните, а забирайте вещи — и айда!

— Вещи! Какие вещи? — испугалась старуха.

— Ну, мебель, что там у вас есть…

— Ничего у меня нет. Откуда? Ничего, решительно ничего. Поломанный столик да шкаф. А вещи? Какие у меня могут быть вещи?

— Ну, это уж не мое дело, есть или нет. А только до субботы освободите комнату, — сказала управдомша и с высоко поднятой головой стала спускаться по лестнице.

— А вы тут чего? — спросила она подозрительно, заметив на площадке Фросю в наброшенном на плечи цветном платке. После случая с Тамарой Евгения Трофимовна вечно опасалась какого-нибудь несчастья и в каждом жильце подозревала возможного самоубийцу.

Евфросинья сердито огрызнулась:

— Что мне, стоять не разрешается? С улицы я пришла, что ли?

Управдомша сдержалась.

— К Дорошу?

— К самой, — неохотно буркнула Фрося и, увидев снизу Людмилу, двинулась к ней.

— А я к вам… Хотя не знаю, может лучше не надо, может вы заняты…

— Заходите, заходите, — пригласила Людмила.

Фрося вошла и робко остановилась на пороге.

— Никого нет?

— Никого.

Она подозрительно осмотрелась и потащила удивленную хозяйку в угол к печке. Лишь теперь Людмила заметила ее обветренные, потрескавшиеся губы и синие круги под глазами.

— Что случилось, вы больны?

— Нет, зачем больна? А вот просьба у меня к вам… Только, может, вам трудно, так я…

— Я ж не знаю, в чем дело.

— Да я хотела у вас попросить, только если вы можете, Людмила Алексеевна. Вы ко мне всегда так хорошо относились… А тут так вышло, что мне обязательно нужно сто рублей… Я вам верну, через несколько дней верну…

— Сто рублей? Ну, разумеется, пожалуйста. Присядьте пока, Фрося.

— Ничего, я постою, — ответила она хмуро, плотнее закутываясь в платок, словно ей было холодно. Большие темные глаза, избегая взгляда Людмилы, смотрели в сторону.

Людмила отсчитывала потрепанные десятирублевки. Фрося, не глядя, дрожащими пальцами взяла деньги.

— Спасибо. Через несколько дней, ну самое большое — через неделю…

— Не срочно. Можете задержать и дольше.

— Дольше? Нет, зачем же… Я думаю, через неделю как раз успею.

Она повернулась и, не прощаясь, исчезла во тьме коридора. На мгновенье Людмила встревожилась. Фрося была какая-то странная. Хотя, быть может, просто больна, а может, неприятно было просить взаймы, ведь она обращалась к Людмиле впервые. Может, какие-нибудь новые осложнения с мужем.

Но вскоре она позабыла о своих наблюдениях: пришла Ася и наполнила квартиру щебетом. Потом явился Алексей, и пришлось подогревать ему обед.

Только на другой день утром вспомнила она о Фросе и снова забеспокоилась. Как бы узнать, что там происходит? И она решила пойти выяснить. Дверь открыл милиционер. Маленькая уютная квартирка зияла пустотой, на полу валялся мусор, на столе стояла груда немытых тарелок с остатками еды.

— Фроси нет? Я к ней на минутку.

Милиционер подал ей стул и исподлобья глянул на гостью воспаленными глазами.

— Нет… Уехала.

— Уехала? — удивилась Людмила. — Ведь она же была у меня вчера днем.

— Ну да, днем была, а вечером собралась и уехала. Прихожу ночью со службы, а ее уже нет… Только письмо оставила, что едет в деревню, к нему.

— К кому?

— Вы же знаете, Людмила Алексеевна, Степан в деревне, там его старики живут, колхозники… Вот и она туда.

— А дети?

— И детей забрала.

— И маленькую?

— И маленькую… Дети должны быть с матерью, пишет. Ну вот, забрала свое и ихнее тряпье, больше ничего не тронула. Деньги были дома — и те оставила… Уж не знаю, как она и уехала. Разве Степан ей прислал, да и то нет, они и не переписывались.

— Деньги она у меня заняла, — после некоторого колебания тихо сказала Людмила.

— У вас? Так вы знали?