Том 6

Есть в писательском труде одна сторона чисто психологического порядка — это состояние вечного беспокойства, неудовлетворенности, недовольства собой. Это состояние неосвобожденности свойственно художнику, пытающемуся постичь совершенство, которое есть только в природе. К примеру, форма листьев и отсвет зари на них совершенны, ибо созданы самым великим мастером — природой. Но они оживают в литературе тогда, когда их освещают чувство и мысль.

Современному писателю, если он чувствует себя сыном времени, должно быть чуждо всякое замкнутое уютное пространство, ибо все боли, страсти, болезни, чаяния человечества стекаются в его душе. И, подчиняясь совести и надежде, писатель делает усилие, чтобы в беспредельно сложном, запутанном и противоречивом бытии отличить ложь от правды, истину от имитации — отличить ради справедливости и собственной незыблемой позиции в трех наиважнейших глобальных проблемах: войны и мира, экологической опасности и угрозы всему человечеству так называемого «культурного империализма» США, пытающегося навязать всем народам на планете одну моду, одну одежду, одни фильмы, одну архитектуру, одну музыку, одну литературу, одно стереотипное мышление — во имя рабского подчинения всех континентов единому стилю, единому девизу: «Деньги — выше права».

Человечество ищет пути, как противостоять этому американскому Содому, его жирной сытости, тупой наглости богатства, приобретенному после второй мировой войны высокомерию, подпираемому долларовыми купюрами, почти беспрепятственно раскрывающими двери разных государств.

«Культурный колониализм» американского типа (опасность не меньшая, чем ядерная угроза) развращает и разрушает другие культуры и людские души насилием, жестокостью, непристойностью, наркотиками (по статистике в США 20 миллионов потребляют кокаин, миллионы людей курят марихуану). Еще с древних времен одурманенными людьми управлять было легче, и это хорошо знают власть имущие.

Бездуховность — это восприятие жизни по рекламам, по курортным проспектам, по сусальным фотографиям в респектабельных журналах, по картинкам мод, по дамским готическим романам, где действуют белокурые рыцари и золушки, восприятие жизни по иностранной наклейке на джинсах, по комиксам, по оглушающему американскому року, когда в неистовстве бешеного стада танцующие рвут в клочки потную рубаху кумира, брошенную им с эстрады, по единообразию навязанных вкусов.

Бездуховность — это равнодушие, леность мысли, презрение к интеллекту, к глубокому чувству, это верование в то, во что выгодно верить, это уродливая архитектура городов, телевизор — ежевечерняя порция пошлости для простаков, это кризис личности с ее совестью, то есть почти трагическая смерть в киноподобной действительности, это свобода от каких бы то ни было обязательств, это инстинкт наживы.

Что ж, в западном мире обыватель со своей философией «здравого расчета» сейчас вожделенно принимает американский образ жизни с ее красивыми упаковками, предлагающий вместо национальной культуры унифицированную подделку, вместо чистого воздуха — двуокись углерода, вместо человеческого мозга — кибернетическую машину, вместо надежды — койку в хирургическом зале, где делают операцию по удалению воли. В повседневных буднях мировой обыватель защищается равнодушием, в дни кровавых трагедий — трусостью и предательством.

Самый горький и скорбный парадокс бездуховности в мирные дни — это тлетворное состояние духа, когда, уже следует защитить человека от человека, ибо есть опасность, что у человека отнимут имя человека. Что тогда Станет с ним?

Люди с детской наивностью или в бессилии перед обстоятельствами забывают горькие уроки истории и, забывая, ссылаются на свою невинность. Однако я глубоко убежден, что сила зла не пощадит ничего — ни святость, ни невинность, ни красоту, ни жалкий, спасительный на сиюминутное время конформизм. Если допустить, то зло может поработить все жестоко, кроваво, бесповоротно, превратить человечество в слуг алчности, в роботов.

К чему, собственно, духовное совершенство, когда мир висит на волоске, на ниточке, как будто сплетенной из песни жаворонка, из красоты душевной, из доброты, из милосердия, из сострадания. И мы живем надеждой.

Думаю, что многие уже заметили, как телевизор научал заменять живое общение с людьми, и теперь меньше ходят в гости друг к другу. Магнитофоны с записями модных песен, почасту подделками под ресторанные шлягеры, обрезают последние ниточки фольклора, и вряд ли сейчас вы услышите народную песню, рожденную в степи. Другое время, другие песни? Может быть. Однако же следует знать, что рано или поздно можно завоевать царство вещей, но проиграть душу человека. Литература призвана охранить человеческое в человеке, говорить о здравомыслии, стыде и совести, а эти родственные понятия сдерживают хватательный инстинкт, жаждущий только накопительства и приобретений.