Том 6. Черный город

— Я же просил вас, — рассмеялся усатый, — передать барину, что к нему приехал самый умный его дружок. Я не кто иной, как Тамаш Эсе *.

В ту пору имя это было уже широко известным, и Бибок, сорвав с головы шапку и щелкнув каблуками, воскликнул:

— Милости просим, сударь!

— Я не назвал своего имени, потому что принял вас за одного из императорских полковников. А для них мое имя что для быка красная тряпка.

Вице-губернатор обрадовался гостям: давно не бывал у него старший брат и знаменитый куруц Эсе, весельчак и шутник, о котором говорили, что он «человека либо головы лишит, либо до смерти рассмешит». Однако же Пала Гёргея несколько удивило это неожиданное посещение. Что заставило «топорецкого отшельника» приехать вдруг сюда, да еще с таким спутником? Господин Тамаш всегда что-нибудь замышляет.

Янош Гёргей отвечал на расспросы уклончиво, сказал, что просто соскучился, давно не видел младшего брата, вот и решил погостить у него денька три, потолковать, отвести душу. Относительно сундуков Эсе сам поспешил объяснить, что он везет приданое одной знакомой вдовы, которая собирается вторично выйти замуж. На вопрос — откуда же едут желанные гости, хозяин получил довольно путаный ответ, но и это ничуть не помешало всеобщему веселью; даже такие горестные слова, как: «Reerudescimt inclytae gentis Hungarae vulnera»,[35] * зазвучавшие после четвертого-пятого кубка, не пробудили в нем никаких сомнений.

Произнося торжественные латинские слова, Эсе стучал кулаком по столу; Янош Гёргей молча смотрел на своего спутника, и в глазах у него светился какой-то молодой восторг.

Вице-губернатор холодно и рассудительно выразил свое мнение, которое оба гостя назвали «бессовестным»:

— За весь народ плакать — слез не хватит.

Гости пробыли в Гёргё лишь два дня, хотя им был оказан самый радушный прием. Тамаш Эсе уверял, что завернул сюда случайно, уступив настояниям Яноша, однако эти два дня из окрестных сел в Гёргё, словно по уговору, приезжали многие дворяне и спрашивали одни — Тамаша Эсе, другие — Яноша Гёргея. Среди таких посетителей был и молодой Фери Петроци, и Балаж Сюди, и Фаркаш Хорват, из соседних деревень и многие другие. Гости вице-губернатора вели с ними беседы при закрытых дверях.

От внимательного взора хозяина не ускользнуло это обстоятельство, и он спросил брата:

— Откуда они узнали, что ты здесь, у меня? Янош, пожав плечами, отшутился:

— Наверное, сорока на хвосте весть принесла. — При этом он загадочно улыбнулся и прищелкнул пальцами, что еще с детства было у него признаком отличного расположения духа. Когда разговор заходил о его собственных делах, Янош отвечал кратко и уклончиво. Зато сам он с большим интересом расспрашивал о личном войске брата, созданном в связи с лёченскими событиями: как велик отряд, хорошо ли обучен и что за человек этот «полковник» Бибок?

— Ловкий, прожженный авантюрист, прохвост, но, как мне кажется, не струсит и перед самим чертом, — отвечал вице-губернатор.

— А где он получил чин полковника?

— Я пожаловал ему.

— Признаться, я здорово струхнул, когда он нам отрекомендовался. В темноте я не разглядел его мундира и уж было подумал, что у тебя здесь расположился какой-нибудь императорский отряд.

— А что тебе бояться императорского отряда?

— Да просто так. Не люблю встречаться с врагом, когда не готов к отпору.

— Но ведь у нас сейчас мир с императором?

— Ты думаешь? Послушай, а Бибок — надежный человек?

— Я про него кое-что знаю и в любую минуту могу заставить его ходить по струнке.

— Какое-нибудь преступление? — спросил Янош. Вице-губернатор решил слегка приукрасить дело, чтобы на него самого не пала тень столь странного союза. Поэтому он сказал:

— История с женщиной.

— Ах, женщина? Гм, женщина! Ох, эти женщины! Они замешаны во всех мировых событиях.

Надо сказать, что некоторые обстоятельства этого нежданного свидания удивляли вице-губернатора: внезапное решение Яноша навестить брата еще можно было объяснить, равно как и то, что он приехал не один, а со своим старым другом, однокашником Тамашем Эсе. Удивительным было другое: ведь приехали-то они не со стороны Топорца! Значит, заезжали еще куда-то, но оба умалчивали об этом. А вот и другая странность: все время, пока Янош гостил в Гёргё, его навещали какие-то незнакомцы, с которыми он вел переговоры, но о чем — не рассказывал. Стало быть, друзья снова что-то замышляли! А немного погодя Янош загадал брату загадку потруднее: Пал Гёргей, желая сделать Яношу приятное, предложил отправить в Лёче конного нарочного за Дюри, однако родной отец Дюри вместо благодарности недовольно заворчал:

— Пусть корпит над своими книгами.

— А ты когда его в последний раз видел?

— На пасху он домой приезжал.

— Так, значит, не надо вызывать его сюда?

— Не хочу я, чтобы Тамаш его видел.