Читаем Том 6. Кабала святош полностью

Председатель. У меня голова идет кругом. Я, хоть убей, не знаю, кто таков этот Чичиков. И что это такое — мертвые души.

Почтмейстер. Как человек, судырь ты мой, он светского лоску...

Полицеймейстер. Воля ваша, господа, это дело надо как-нибудь кончить. Ведь это что же в городе... Одни говорят, что он фальшивые бумажки делает. Наконец — странно даже сказать — говорят, что Чичиков — переодетый Наполеон.

Прокурор. Господи, господи...

Полицеймейстер. Я думаю, что надо поступить решительно.

Председатель. Как же решительно?

Полицеймейстер. Задержать его как подозрительного человека.

Председатель. А если он нас задержит, как подозрительных людей?

Полицеймейстер. Как так?

Председатель. Ну а если он с тайными поручениями. Мертвые души... Гм... Будто купить... А может быть, это разыскание обо всех тех умерших, о которых было подано: «от неизвестных случаев»?

Почтмейстер. Господа, я того мнения, что это дело надо хорошенько разобрать, и разобрать камерально — сообща. Как в английском парламенте. Чтобы досконально раскрыть, до всех изгибов, понимаете.

Полицеймейстер. Что ж, соберемся.

Председатель. Да! Собраться и решить вкупе, что такое Чичиков.


Колокольчик. Голос Андрюшки за сценой: «Не приказано принимать». Голос Чичикова: «Как, что ты? Видно, не узнал меня? Ты всмотрись хорошенько в лицо». Чиновники затихают. Попугай неожиданно: «Ноздрев».


Полицеймейстер. Чш... (Бросается к попугаю, накрывает его платком.)


Голос Андрюшки: «Как не узнать. Ведь я вас не впервой вижу. Да вас-то и не велено пускать». Голос Чичикова: «Вот тебе на. Отчего? Почему?» Голос Андрюшки: «Такой приказ». Голос Чичикова: «Непонятно». Слышно, как грохнула дверь. Пауза.


Полицеймейстер (шепотом). Ушел!


Занавес

Акт четвертый

Картина десятая

Вечер. Кабинет Полицеймейстера. В стороне приготовлена закуска. На стене портрет шефа особого корпуса жандармов графа А[лександра] Христ[офоровича] Бенкендорфа.


Полицеймейстер (квартальному). Придет?

Квартальный. Был очень рассержен, отправил меня к черту. Но, когда прочитал в записке, что будут карты, смягчился. Придет.


Стук. Входят Председатель, Прокурор и Почтмейстер. Жандармский полковник сидит в отдалении.


Полицеймейстер. Ну, господа, в собственных бумагах его порыться не мог. Из комнаты не выходит, чем-то заболел. Полощет горло молоком с фигой. Придется расспросить людей. (В дверь.) Эй!


Входит Селифан, с кнутом, снимает шапку.


Ну, любезный, рассказывай про барина.

Селифан. Барин как барин.

Полицеймейстер. С кем водился?

Селифан. Водился с людьми хорошими, с господином Перекроевым...

Полицеймейстер. Где служил?

Селифан. Он сполнял службу государскую, сколесский советник. Был в таможне, при казенных постройках...

Полицеймейстер. Каких именно?


Пауза.


Ну ладно.

Селифан. Лошади три. Одна куплена три года назад тому. Серая выменяна на серую. Третья — Чубарый — тоже куплена.

Полицеймейстер. Сам-то Чичиков действительно называется Павел Иванович?

Селифан. Павел Иванович. Гнедой — почтенный конь, он сполняет свой долг. Я ему с охотой дам лишнюю меру, потому что он почтенный конь. И Заседатель — тож хороший конь. Тпрр!.. Эй вы, други почтенные!..

Полицеймейстер. Ты пьян как сапожник.

Селифан. С приятелем поговорил, потому что с хорошим человеком можно поговорить, в том нет худого... и закусили вместе...

Полицеймейстер. Вот я тебя как высеку, так ты у меня будешь знать, как говорить с хорошим человеком.

Селифан (расстегивая армяк). Как милости вашей будет завгодно, коли высечь — то и высечь. Я ничуть не прочь от того. Оно и нужно посечь, потому что мужик балуется. (Взмахивает кнутом.)

Полицеймейстер (хмуро). Пошел вон.

Селифан (уходя). Тпрр... Балуй...

Полицеймейстер (выглянувшему в дверь Квартальному). Петрушку.


Петрушка входит мертво пьяный.


Прокурор. В нетрезвом состоянии.

Полицеймейстер (с досадой). А, всегда таков. (Петрушке.) Кроме сивухи, ничего в рот не брал? Хорош, очень хорош. Уж вот, можно сказать, удивил красотой Европу. Рассказывай про барина.


Молчание.


Председатель (Петрушке). С Перекроевым водился?


Молчание.


Почтмейстер. Лошадей три?


Молчание.


Пошел вон, сукин сын.


Петрушку уводят.


Жандармский полковник (из угла). Нужно сделать несколько расспросов тем, у которых были куплены души.

Полицеймейстер (Квартальному). Коробочку привезли? Попроси ее сюда.


Коробочка входит.


Перейти на страницу:

Все книги серии Булгаков М.А. Собрание сочинений в 10 томах

Похожие книги

1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века
Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза