Том 6. Художественная проза

Я ехал обратно в Тифлис по дороге уже мне знакомой. Места, еще недавно оживленные присутствием 15 000 войска, были молчаливы и печальны. Я переехал Саган-лу и едва мог узнать место, где стоял наш лагерь. В Гумрах выдержал я трехдневный карантин. Опять увидел я Безобдал и оставил возвышенные равнины холодной Армении для знойной Грузии. В Тифлис я прибыл 1-го августа. Здесь остался я несколько дней в любезном и веселом обществе. Несколько вечеров провел я в садах при звуке музыки и песен грузинских. Я отправился далее. Переезд мой через горы замечателен был для меня тем, что близ Коби ночью застала меня буря. Утром, проезжая мимо Казбека, увидел я чудное зрелище: белые, оборванные тучи перетягивались через вершину горы, и уединенный монастырь ^*, озаренный лучами солнца, казалось, плавал в воздухе, несомый облаками. Бешеная Балка также явилась мне во всем своем величии: овраг, наполнившийся дождевыми водами, превосходил в своей свирепости самый Терек, тут же грозно ревевший. Берега были растерзаны; огромные камни сдвинуты были с места и загромождали поток. Множество осетинцев разработывали дорогу. Я переправился благополучно. Наконец я выехал из тесного ущелия на раздолье широких равнин Большой Кабарды. Во Владикавказе нашел я Дорохова ^*и Пущина. Оба ехали на воды лечиться от ран, полученных ими в нынешние походы. У Пущина на столе нашел я русские журналы. Первая статья, мне попавшаяся ^*, была разбор одного из моих сочинений. В ней всячески бранили меня и мои стихи. Я стал читать ее вслух. Пущин остановил меня, требуя, чтоб я читал с большим мимическим искусством. Надобно знать, что разбор был украшен обыкновенными затеями нашей критики: это был разговор между дьячком, просвирней и корректором типографии, Здравомыслом этой маленькой комедии. Требование Пущина показалось мне так забавно, что досада, произведенная на меня чтением журнальной статьи, совершенно исчезла, и мы расхохотались от чистого сердца.

Таково было мне первое приветствие в любезном отечестве.

Приложения к путешествию в Арзрум

I. Otice Sur La Secte Des Y'ezidis *

Entre les sectes nombreuses que se sont 'elev'ees dans la M'esopotamie, parmi les Musulmans, apr`es la mort de leur proph`ete, il n'en est aucune qui soit odieuse `a toutes les autres autant que celle des Y'ezidis. Les Y'ezidis ont pris leur nom du scheikh Y'ezid, auteur de leur secte, et ennemi d'eclar'e de la famille d'Ali. La doctrine dont ils font profession, est un m'elange du manich'eisme, du mahom'etisme et de la croyance des anciens Perses. Elle se conserve parmi eux par tradition, et est transmise de p`ere en fils sans le secours d'aucun livre: car il leur est d'efendu d'apprendre `a lire et `a 'ecrire. Ce d'efaut de livres est sans doute la cause, pour laquelle les historiens Mahom'etans ne parlent de cette secte qu'en passant, et pour d'esigner sous ce nom des gens abandonn'es au blasph^eme, cruels, barbares, maudits de Dieu, et infid`eles `a la religion de leur proph`ete. Par une suite de cela on ne peut se procurer, relativement `a la croyance des Y'ezidis, aucunes notions certaines, si ce n'est ce qu'on observe aujourd'hui m^eme parmi eux.