Том 6. Письма

Об Америке расскажу после. Дрянь ужаснейшая, внешне типом сплошное Баку, ^*внутри Захер-Менский, ^*если повенчать его на Серпинской. ^*

Вот что, душа моя! Слышал я, что ты был в Москве. ^*Мне оч<ень> бы хотелось знать кой-что о моих делах. Толя мне писал, ^*что Кожеб<аткин> и Айзенш<тат> из магазина выбыли. ^*Мне интересно, на каком полозу теперь в нем я, ибо об этом в письме он по рассеянности забыл сообщить.

Сандро, Сандро! Тоска смертная, невыносимая, чую себя здесь чужим и ненужным, а как вспомню про Россию, вспомню, что там ждет меня, так и возвращаться не хочется. Если б я был один, если б не было сестер, то плюнул бы на все и уехал бы в Африку ^*или еще куда-нибудь. Тошно мне, законномусыну российскому, в своем государстве пасынком быть. ^*Надоело мне это блядское снисходительное отношение власть имущих, а еще тошней переносить подхалимство своей же братии к ним. Не могу! Ей-Богу, не могу. Хоть караул кричи или бери нож да становись на большую дорогу.

Теперь, когда от революции остались только хуй да трубка, ^*теперь, когда там жмут руки тем и лижут жопы, ^*кого раньше расстреливали, ^*теперь стало очевидно, что мы и были ^*и будем той сволочью, на которой можно всех собак вешать.

Слушай, душа моя! Ведь и раньше еще, там в Москве, когда мы к ним приходили, они даже стула не предлагали нам присесть. А теперь — теперь злое уныние находит на меня. Я перестаю понимать, к какой революции я принадлежал. Вижу только одно, что ни к февральской, ни к октябрьской, по-видимому, в нас скрывался ^*и скрывается какой-нибудь ноябрь. ^*Ну да ладно, оставим этот разговор про ТЁтку. ^*Пришли мне, душа моя, лучше, что привез из Москвы нового… И в письме опиши все. Только гадостей, которые говорят обо мне, не пиши. Запиши их лучше у себя «на стенке над кроватью». ^*Напиши мне что-нибудь хорошее, теплое и веселое, как друг. Сам видишь, как я матерюсь. Значит, больно и тошно.

Твой Сергей.

Paris Rue de La Pompe103 (сто три) Атлантический океан. 7 февраля 1923.

Дункан А., февраль-апрель 1923

А. ДУНКАН ^*

Вторая половина февраля — первая декада апреля 1923 г. Берлин

Isadora browning darling Sergei lubich moja darling scurry scurry.

Есениной Е. А., 22 апреля 1923

Е. А. ЕСЕНИНОЙ ^*

22 апреля 1923 г. Париж

Совершенно невозможная вещь, чтобы я писал тебе тысячу раз и ты, дура, не отвечала.

Добро бы ты не знала адреса, Мариенгоф пишет же мне. Я получал его письма в Америке, в Париже и вообще везде по тому адресу, кот<орый> ему указывал. Не знаю, почему у тебя нет смекалки отправить мне хоть одно письмо через него или через Ваню ^*и написать, как вы живете.

Адрес парижский. Попроси Толю, чтоб он тебе помог с деньгами. В июне я приеду в Москву. ^*

Когда дам тебе из Ревеля ^*телеграмму, приезжай встречать. Напиши, что тебе нужно купить. Пиши сжато и разумней, потому что письма мои читаются. Жив ли отец? Жива ли мать? Как Шура?

Всех вас целую.

Сергей.

Paris, Rue de La Pompe

103. С. Е.

На конверте: Expres

Russia. Moskou.

Bolschaia Nikitskaia

d. 15

Магазин художников слова

Александру Сахарову для

передачи Екат. Есениной.

(лицевая сторона). R 2–3. S. Essenine

(оборотная сторона).

Мариенгофу А. Б., апрель 1923

А. Б. МАРИЕНГОФУ ^*

Вторая половина апреля 1923 г. Париж

Милый Рыжий! В июне буду в Москве ^*и прошу тебя пожаться еще на «счет» сестры. После сочтемся.

Напиши, что тебе купить.

Стихи берегу только для твоей «Гостиницы». ^*Есть чудесные.

Сейчас немного начинаю собираться уже в дорогу. После скандалов (я бил Европу и Америку, ^*как Гришкин вагон ^*) хочется опять к тишине с какой-нибудь Эмилией и Ирмой и нашими Гусаками. ^*

Привет Мартыну, Клопикову, Ваньке, Сашке и Гришкиной милашке.

Скучаю смертно. Есть изумит<ельные> рассказы, специально выносимые за нашим столом (конечно, устные).

Эмилям Кротким тоже передай привет. Извини, голубчик, это вся моя Москва. Включая Жоржа и его рыжую, которым шлю горячий поцелуй. Больше и кланяться некому, а если бы и было, то все равно шляпы не сниму.

Боже! какой оказался маленький Казин. Читал «Май» и поставил 2. ^*При таких обещаниях так не делают. Даже Тихонов, ^*совсем неизв<естный> до него, и тот насовал ему в зубы. В общем, разносить будем, когда приеду. «Мы! мы! мы всюду у самой рампы на авансцене». ^*

Господи! даже повеситься можно от такого одиночества. Ах, какое поганое время, когда Кусиков и тот стал грозить мне, что меня не впустят в Россию. ^*

Это, знаете ли, «не хотите ль» кое-что из «Сорокоуста». ^*

До свиданья, милый. Целую и жду встречи,

твой Сергей.

Гринбергу З. Г., июль 1923

З. Г. ГРИНБЕРГУ ^*

Июль 1923 г. Берлин

Июль 1923.

Дорогой Захар Григорьевич, очень грустно, что Вы не позвонили.

Если не будет времени (случайно) увидеться, ^*оставляем ^*Вам как знак нашей любви к Вам свои фотографии. ^*

Привет Бетте Наумовне и Сильвочке. ^*С. Есенин and Isadora.