Том 6. Рассказы, очерки. Железный поток

Старуха. Четверо, родимый, четверо. А пятый… а пятово… сыночек… (плачет) мне… Как раз, как идтить ему на немцев, кобыла ожеребилась. Теперича лошаку третий год, а сына все нету. Без вести пропал. Кои бают – убили. Каждый день хожу за околицу ды все жду; из-за лесочка выйдет сыночек (плачет), а я… а я…

Павел. Ну, ладно, троим можно суды. Много места у вас не отобьем.

Старик закрывает половицу.

Старуха. Ну-к што ж. Ничаво, разместимся. Одежу-то убрать надоть.

Луша (убирает одежду, лукаво поглядывает на красноармейцев). А мы думали: резать нас будете.

Павел. Ножики точут. Наточут, и свежевать вас начнем.

Луша (отмахиваясь рукой, кокетливо). Брешете! Сказывают: рыжие православных режут, – и все брешут, ни за што не поверю.

Павел (к Марьяне). Молодка, не знаю, как вас звать, по отчеству величать. (Марьяна строго отворачивается и продолжает со старухой прибирать одежду.) Водицы ковшик можно попросить?

Марьяна (не поворачиваясь). Луша, дай ему воды.

Луша (черпает ковшом, подает и, отвернувшись, хохочет в рукав). И все брешете!..

Павел. Спасибо. Шли, дюже уж запылились. Микеша, сходи узнай, где обоз станет. А я до взводного пойду.

Павел и красноармеец Микеша уходят.

Луша. Скуластый какой…

Старик и женщины приводят все в порядок, отодвигают сундук на место. Старик садится за починку хомута. Сергеев снимает сапоги, разворачивает и встряхивает портянки.

Сергеев. Эх, ножки бедные, потрудились сколь сегодня.

Входит Ивлевна.

Ивлевна (низко кланяясь). Со счастливым прибытием.

Сергеев. Здравствуй, красавица!..

Ивлевна. Да, за красоту за мою бог грехи мне прощает.

Сергеев. И то хорошо. Стало быть, гульнем. Эй, старая хрычовка, вари зараз курицу да вареники с сыром. Живо! Одна нога тут, другая – там.

Старуха. Батюшка, да куры-то у нас с цыплятами либо на яйцах! Как же ее от цыплят-то резать, ведь жалко!

Сергеев. Ты, старая карга, не разговаривай мне, а то у меня разговор короткий, живо свернешься!

Старуха. Ох ты, господи, царица небесная. (Крестится.)

Старик. Пойди. Поймай курицу.

Старуха. Луша, иди.

Луша. Да ведь квочки.

Старуха. Ну, у какой цыплята побольше.

Луша уходит.

Сергеев (садится около Ивлевны). Ну, как, красота неоцененная?

Ивлевна. Я – женщина уважительная, веселая. Обо мне все довольны.

Сергеев. А насчет самогоночки как у вас тут, полнокровно?

Ивлевна. Самогоночки можно, – ну только денег стоит.

Сергеев. Пустяк, плюнуть! (Достает деньги.) Бери, на! Только скорей, душа высохла.

Ивлевна уходит. Луша приносит зарезанную курицу, разводит с Марьяной огонь, готовит.

Сергеев. Дюже ноги натер, а то я танцевать мастер. (Ковыряет в ногах.) Лучше меня в нашем городе не было, чтоб танцевал.

Сергеев молодецки становится перед Марьяной и, подбоченясь, ловко притопывая босыми ногами, делает коленце. Марьяна, отвернувшись, делает свое дело. Старуха прядет. Старик возится с хомутом. Луша помогает Марьяне.

Сергеев (прищелкивает, припевает). Ах-х, мать честна, удалого молодца!.. У моего папаши колбасная заведения.

Входит Ивлевна с чайником; Сергеев бросается к ней.

Сергеев. Ах-х, раскрасавица, ну, золото червонное…

Ивлевна. Насилу достукалась… Боятся продавать: Красная Армия, говорят, пришла.

Сергеев. Ну, садись, красавица, заслужила. Давайте-ка стаканчики. (Подают чашки; наливает из чайника.) Хозяин, бери-ка. (К Ивлевне.) Красавица, пот-чуйся. (К Марьяне.) Молодайка, черепушечку.

Ивлевна берет чашку.

Старик. Мы не потребляем ее.

Марьяна продолжает, отвернувшись, молча возиться около печи.

Сергеев. Н-но и жидкий народ ноне пошел, слабый. Эх, красавица, гульнем мы с тобой, что ль! Урра-а!

Ивлевна. Штоб вам быть здоровыми да веселыми да скоро жениться.