Том 6. С того берега. Долг прежде всего

С другой стороны, демократы и социалисты примирились с Русью по частным, личным столкновениям с русскими. По счастию, в последнее время вывелись все эти карикатурные русские туристы, о которых мещанские журналы, бледнея от зависти, повествовали, сколько они проиграли в карты, сколько бросили золота лореткам. Шаривари простился с ними прекрасной карикатурой Гаварни: «Le dernier prince russe `a Paris»[79]. Париж после революции не так забавен – они предпочитают теперь минеральные воды. Зато имя русских повторяется при всяком общем деле. Я вас спрашиваю, было ли что-нибудь подобное не только в первую революцию, но и после 30 июля? – За несколько дней до 24 февраля министры Людвига-Филиппа выгнали из Парижа русского за то, что в смелой речи к полякам он показал, что русские вовсе не делят кровавых пятен своего правительства. Брюссельские демократы с радостью приняли изгнанника на короткое время, пока французский народ в свою очередь прогнал министров и их короля. – Русские подали первую мысль Европейского демократического клуба, убитого реакцией после июньских дней; русский был избран президентом его; русский представлял республиканскую сторону на славянской диете в Праге; русский, призванный свидетельствовать в Буржскую инквизицию, стал за 15 мая. Русские участвовали во всех демократических складчинах. В июньские дни схватили бумаги одного русского, думая найти, что он агент Питта и Кобурга, и тихо возвратили их, убедившись, что он больше республиканец, нежели полиция Каваньяка.

Все это вместе имеет в моих глазах некоторую важность; кто сколько-нибудь приучил свой глаз к наблюдательности – тот согласится со мною, что такого рода явления не бывают без корней; недоставало одного – печатать по-русски за границей. Я это делаю теперь и охотно берусь быть издателем рукописей, которые мне доставят. Но для кого мы будем печатать по-русски? Я знаю, что не только книгу в России запретят, но что учредят особый пограничный кордон ad hoc[80] и новое ведомство предупреждения и пресечения ввоза мятежной книги – и все-таки печатаю ее для русских в России. Мы посмотрим, кто сильнее – власть или мысль. Мы посмотрим, кому удастся – книге ли пробраться в Россию или правительству не пропустить ее.

Да здравствует свобода книгопечатания!

Париж

1 мая 1849

NB. Сборник, предлагаемый теперь, составлен из статей, писанных в 48 году и в начале нынешнего. Я присовокуплю к ним маленький очерк. «Крайности сходятся», не пропущенный цензурой, и небольшую статью «Москва и Петербург», написанную очень давно и которая имела некоторый успех (разумеется, в рукописи). Наконец, я тут же поместил первую часть повести «Долг прежде всего». Я не могу теперь ее продолжать и вообще не знаю, когда возвращусь опять к ней. Другие занятия, другая жизнь отвлекли меня от чисто литературной деятельности. Следующая книжка будет заключать в себе, сверх продолжения парижских писем, ряд статей о значении России, о ее отношениях к Европе, о ее быте.

La Russie *

A G. H.

Mon cher ami. Vous avez d'esir'e voir mes 'elucubrations russes sur l'histoire des 'ev'enements contemporains: les voici. Je vous les adresse de bon coeur. Vous n'y trouverez rien de neuf. Ce sont l`a des sujets, sur lesquels nous nous sommes si souvent et si tristement entretenus, qu'il serait difficile d'y rien ajouter. Votre corps, il est vrai, tient encore `a ce monde inerte et d'ecr'epit dans lequel vous vivez; mais d'ej`a votre ^ame l'a quitt'e pour s'orienter et se recueillir en elle-m^eme. Vous ^etes ainsi arriv'e au m^eme point que moi, qui me suis 'eloign'e d'un monde incomplet, livr'e encore au sommeil de l'enfance et n'ayant pas conscience de lui-m^eme.

Vous vous sentiez `a l''etroit au milieu de ces murs noir^atres, crevass'es par le temps et menacant ruine de toutes parts; j''etouffais, de mon c^ot'e, dans cette atmosph`ere chaude et humide, au milieu de cette vapeur calcaire d'un 'edifice inachev'e: on ne saurait vivre dans un h^opital ni dans une cr`eche. Partis de deux extr^emes oppos'es, nous nous rencontrons au m^eme point. Etrangers dans notre patrie, nous avons trouv'e un terraia commun sur une terre 'etrang`ere. Ma t^ache, il faut l'avouer, a 'et'e moins p'enible que la v^otre. A moi, fils d'un autre monde, il m'a 'et'e facile de m'affranchir d'un pass'e que je ne connaissais que par ou"i-dire et dont je n'avais aucune exp'erience personnelle.