Том 7. Ахру

С. 110. ...еще раз однажды увижу В. В. таким ~ на представлении «Ночных плясок» Ф. К. Сологуба в зале Павловой... — Речь идет о драматической сказке Ф. Сологуба «Ночные пляски», поставленной Н. Евреиновым при участии известных литераторов и художников. Спектакль был показан дважды: 9 марта на сцене Литейного театра и 20 марта 1909 г. в зале А. Павловой на Троицкой ул. Подробнее см.: Высотская О. Мои воспоминания / Публ. и примеч. Ю. Галаниной, Н. Панфиловой и О. Фельдмана // Театр. 1994. № 4. С. 81, 95. Ремизов намекает на «Пляски двенадцати королевен-босоножек в подземном царстве», поставленные М. Фокиным в духе хореографии Айседоры Дункан, которые дали повод некоторым строгим критикам позлословить на тему безнравственности современного искусства. В своих мемуарах исполнявшая роль «двенадцатой королевны» Н. В. Крандисвская-Толстая вспоминала, как Сологуб уговаривал ее принять участие в хореографическом номере: «Не будьте буржуазкой, <...> вам, как и всякой молодой женщине, хочется быть голой. Не отрицайте. Хочется плясать босой. Не лицемерьте. Берите пример с Олечки Судейкиной. Она — вакханка. Она пляшет босая. И это прекрасно» (Прибой. Сборник произведений ленинградских писателей. Л., 1959. С. 3). Розанов зафиксировал впечатления от этой постановки в «Опавших листьях»: «Был сологубовский вечер, с плясовицами (“12 привидений”?). Народу тьма. Я сидел в ряду 16-м, воспользовавшись, что кто-то не идел в ряду 3-м, к последнему действию перешел туда. Рядом дама лет 45. Так как все состояло не из “привидений”, а из открытых “до-сюда” актрис, то я в антракте сказал полу соседке, а отчасти “в воздух”: — Да, над всем этим смеются и около всего этого играют. А между тем как все это важно для здоровья! То есть чтобы все это жило — отнюдь не запиралось, не отрицалось — и чтобы все около этого совершилось вовремя, естественно и хорошо» (Уединенное. С. 355). Самому Ремизову в этом спектакле досталась роль «Кошмара» (См.: Мышкина дудочка. С. 45—46).

С. 111. ...и теперь едва ли кого смутит, разве что Ю. И. Айхенвальда... — В свое время литературный критик Юлий Исаевич Айхенвальд (1872—1928) негативно высказался в адрес интимно-документальных произведений Розанова: «...г. Розанов гораздо поверхностнее, чем он думает. То порнографическое и циническое, то обывательское и пошлое, чем он наполнил свои страницы, та жалкая тина сплетни, в которой он вязнет, все это — общедоступно и банально, все это — именно “литературность”, и литературность не в своем конце, не на своей утонченной вершине, а в своей элементарности, потому что цинизм всегда элементарен. И, вопреки г. Розанову, суть литературы — как раз в творчестве, в том возвышающем обмане, который не только дороже тьмы низких истин, но и реальнее их, потому что вымысел идеала действительнее факта» (Айхенвальд Ю. Неопрятность. <Рец.> В. Розанов. Опавшие листья. Короб второй и последний. Пг., 1915 // Утро России. 1915. 22 августа. № 231. С. 6). Реплика Ремизова соотносится с появлением Айхенвальда в конце 1922 г. в Берлине и предполагаемой с его стороны негативной реакцией на «Кукху», которая концентрировалась на эротическом контексте розановской философии.

С. 112. ...на лекции Штейнера... — Вероятно, речь идет о лекции «Anthroposopie und Wisscnschaft» («Антропософия и наука»), которую немецкий философ и основатель Антропософского общества Рудольф Штейнер (1861—1925) прочитал 19 ноября 1921 г. в Берлинской филармонии. Ср. с его воспоминанием в письме к Л. Шестову от 31 марта 1925 г.: «Я его <Штейнера> один раз услышал в Берлине 21-го г<ода>. Ничего подобного я не слыхал от человека: не то, что он говорил, а как он говорил к концу лекции — такого исступления я не представлял себе: слова перехлестывали слова и фраза переливалась в фразу. Казалось или вспыхнет или упадет в бесчувствии» (Шестов. 1994. № 1. С. 161).

С. 112. Wie geht es Ihnen?.. — Как поживаете? (нем.)

Nach Zimmerstrasse! — Иду на квартирную улицу! (нем.)