Том 7. Гидеон Плениш. Статьи

Доктор и миссис Плениш аккуратно посещали по воскресеньям церковь, за исключением тех случаев, когда Пиони просыпала, что с ней бывало не чаще, чем три раза в месяц. Обычно они выбирали те храмы, где служили священники, связанные с ДДД: Крис Стерн, раввин Лихтензелиг, монсеньер Фиш или преподобный доктор Элмер Гентри. В это воскресенье они слушали доктора Гентри.

В своей проповеди его преподобие сказал, что война в Европе есть результат того, что люди, в особенности в этом районе Нью-Йорка, недостаточно усердно посещают церковь. Он и господь бог этим недовольны.

— Красивый мужчина этот Элмер. Наверно, родился в Нью-Йорке, — размышляла вслух Пиони.

— Не знаю. Я слыхал, что он происходит из хорошей старой массачусетской семьи и некоторое время учился в Гарварде, но в справочнике «Кто есть кто» написано, что он окончил один из западных колледжей. Потом он, кажется, священствовал в самых глухих углах Аляски и однажды отказался от епископского сана. Достаточно поглядеть на него — настоящий мужественный тип непоколебимого лидера.

— Это его дочка сидела в первом ряду — в бархатной шляпке?

— Нет, это, кажется, его новая радиосекретарша. Прелестный новый тип интеллигентной женщины вырабатывается благодаря радио, ты не находишь?

— Не нахожу, — сказала Пиони.

После церкви они расстались: его ждал завтрак в обществе других директоров в зале совещаний ДДД. Яства, доставленные из ресторана за углом, шли за счет великодушного полковника Мардука, хотя сам полковник находился за городом и на заседании его представляли Шерри Белден и Уинифрид.

Это было обычное ежеквартальное заседание директоров ДДД. Кроме доктора, Шерри и Уинифрид, присутствовали Эд Юникорн, профессор Топелиус, Крис Стерн, который явился с опозданием и предупредил, что в три часа ему придется бежать, потому что воскресенье, добавил он, смеясь, у него «самый занятой день»; Уолтер Гидрой, Генри Каслон Кеверн, судья Вандеворт, профессор Кэмпион, президент объединения магазинов дамских товаров «Прялка» Альберт Джаленак, генерал Гонг, миссис Наталия Гохберг, оратор-поэт Отис Кэнэри и один неофит — мистер Джонсон из Миннеаполиса.

За завтраком все были веселы и разговорчивы, за исключением мистера Джонсона, который так серьезно слушал, что все начали на него коситься, так как в этом обществе слушание других было только необходимой платой за то, чтобы потом слушали вас. Впрочем, он ведь был провинциал, а не закаленный столичный житель.

Они оставались шумной компанией веселящихся юнцов, пока официант не вынес последнюю гору окурков. Тогда, словно по волшебству, юнцы превратились в чинных мужей совета, преисполненных важности и некоторого сценического волнения. Да и не мудрено-ведь вся страна под обложенным тучами небом ожидала, когда этот небольшой, но мудрый синклит решит судьбу следующего столетия.

Доктор Плениш начал со спокойствием законодателя — ветерана:

— В качестве директора-распорядителя объявляю настоящее заседание совета директоров открытым и в качестве временного председателя pro tern прошу называть кандидатов в председатели собрания, но, с вашего разрешения и для того, чтобы сэкономить время, ибо хотя предмет нашего сегодняшнего обсуждения чрезвычайно значителен и, может быть, — кто знает? — окажется непосредственно связанным с будущей программой деятельности не только нашей, но и других просвещенных организаций лучших представителей Америки, я все же очень хорошо помню о том, что у каждого из нас есть свои многочисленные обязанности, которые постоянно посягают на наше время и требуют, чтобы мы установили и развили положение, что в хаосе нашего века наметились наконец контуры какого-то положительного ядра, и не следует считать это лишь гипотетическим и утопическим суждением, а потому, как уже было сказано, я могу сэкономить свое и ваше время, предложив, хотя и в нарушение традиций, кандидатуру самого младшего из нас-не считая, конечно, вас, Уинифрид, — младшего формально, так как не думаю, чтобы сколько-нибудь значительная разница в годах была между ним и вами, мистер Кэнэри, и вами, миссис Гохберг, это не просто любезность, а признание ваших редких достоинств в сочетании с обаятельной внешностью, которая, и это я готов повторить своей дорогой жене так же чистосердечно, как говорю сейчас вам, что выглядите вы значительно моложе его — и несравненно прекраснее! — и я сказал бы, что если бы мы с вами не работали уже так давно вместе, рука об руку, трудясь ради всякого дела, цель которого — просвещение и борьба с праздностью и себялюбием, и пустословием, и демагогическими разглагольствованиями, где бы, в каких слоях общества ни приходилось с ними сталкиваться за все эти годы, — ввиду всего этого предлагаю избрать Шерри Белдена.

(Это он и хотел сказать — что он предлагает избрать Шерри Белдена.)

Выпустив эту торпеду, он продолжал:

— И ради соблюдения проформы, если только нет других кандидатур, могу ли я просить кого-либо поддержать мое предложение?

Миссис Хомуорд закричала: