Том 7. Гидеон Плениш. Статьи

Как ни удивительно, Сэмфайр и его организация были абсолютно честны. Уинифрид и доктор не были там особенно желанными гостями, но они, хоть и нервничали, надели на лица любезные улыбки, притворившись, что все им очень рады, и стали делать кое-какие заметки для полковника Мардука.

Полковника не устраивала позиция Майло Сэмфайра, утверждавшего, что Америка должна доказать свою нелюбовь к фашизму всеми средствами, вплоть до войти. Сам полковник одно время чуть не примкнул к изоляционистам. В глубине души ему нравилось, как энергично Гитлер и Муссолини расправляются со всяким, кто восстает против власти Сильнейшего, — полковник считал, что сам он вполне подходящий кандидат на роль Сильнейшего в Америке. Несколько месяцев назад он даже выступил с коротенькой, ни к чему не обязывающей речью на антивоенном митинге общества Оборона Прежде Всего.

Но прочитав передовицы, посвященные этому митингу, он публично заявил, что не сказал того, что имел в виду, и уж, конечно, не имел в виду того, что сказал. Он позвонил доктору Пленишу и предупредил его, что впредь ДДД не будет иметь с изоляционистами ничего общего.

Это успокоило доктора; однако Майло Сэмфайр, казалось, ничуть не интересовался мнениями полковника Мардука и доктора Плениша, и доктор, видя, что Америка идет к войне, испытывал смутное чувство страха и тоски. Ему так хотелось быть хорошим человеком!

Он доехал в метро до Пэйн-стрит, зашел к Уолтеру Гилрою, сделал жалобное лицо и получил чек на четыреста долларов.

Он вернулся в контору ДДД, подписал письма и целый час безропотно страдал, принимая посетителей, наделенных не только весьма желательным богатством, но и никому не нужными идеями.

В шесть часов из радиостудии компании Бронтозавр он представил радиослушателям сенатора Балтитьюда. Время было куплено и оплачено «Комитетом Граждан — Республиканцев». Благословен наш век, когда время можно купить и продать вместо того, чтобы выпрашивать его у бога, когда очень старые люди, если они к тому же очень богаты, могут покупать время снова и снова, до скончания века.

В обмен на восторженное вступительное слово доктора Плениша сенатор в своем выступлении доброжелательно отозвался о ДДД.

В 6.20 доктор опять выпил — с сенатором Балтитьюдом, а в 6.40 выпил еще раз дома, с Пиони.

Пока Пиони надевала новое платье, он облачился в манишку и фрак. Они пошли закусить в кафетерий, и Пиони в алом бархатном манто и с красными розами в волосах сама несла поднос с яичницей, кофе, эклером, кофейной слойкой и мороженым крем-брюле.

В 8.15 они вошли в артистическую уборную театра Вилледж-Грин и обнялись со своим другом Джорджем Райотом, ректором Боннибелского женского колледжа. В 8.24 доктор Плениш и ректор Райот появились на сцене перед новой партией жемчугов, меховых накидок и крахмальных манишек и начали диспут на тему «Следует ли женщинам в случае войны вступать в армию».

Доктор Плениш занял утвердительную позицию, и многие из присутствовавших в зале меховых накидок поверили, что он говорил всерьез.

В трогательных выражениях он упомянул о своей жене и своей ученой дочери. Разве эти умные, энергичные женщины, без поддержки которых он, конечно, не мог бы выполнять свою скромную просветительную работу на благо Демократии, разве они — всего лишь куклы, которыми можно развлекаться в часы досуга, безделушки, о которых должно забыть, если придет война? Ни в коем случае! Он верит и надеется, что им не придется воевать, во всяком случае, пока сам он может держать в руках винтовку. Но если это все же потребуется, он первый благословит их надеть хаки и взяться за оружие.

Затем ректор Райот в пространном выступлении доказывал, что доктор Плениш — тонкий мыслитель, но мыслит, пожалуй, чересчур современно.

В 9.29 ректор Райот и чета Пленишей выпили в Фанфар-Фолли-баре, а в 9.41 прибыли в ресторан Бель — Пуль, где происходил банкет Манхэттенского Общества Борьбы за Возрождение Христианства и Регулярное Посещение Церкви, и сели за почетный стол в ту самую минуту, как Уинифрид Мардук Хомуорд встала и начала свое единоборство с микрофоном.

Религия, сказала Уинифрид, возродится лишь тогда, когда восторжествует Подлинная Демократия. Величайшее желание ее и ее отца — найти способ разъяснить каждому мужчине, женщине и ребенку, что такое Демократия; разъяснить, что Демократия — враг всяких правящих клик и считает, что все люди, и богатые и бедные, равны в своих правах; что всякий честный труд, будь то труд редактора или кочегара, поэта, банкира или батрака, одинаково благороден.

И еще она не то чтобы сказала, но дала понять, что, если поэты, банкиры и (или) батраки не будут постоянно прислушиваться к ней и к ее отцу, цивилизация обречена на гибель.

У ресторана Бель-Пуль — ресторана дорогого и фешенебельного — шофер Уинифрид коротал время с швейцаром и с шофером такси.