Том 7. Изборник. Рукописные книги

Нерон сказал богам державным:
«Мы торжествуем и царим!»
И под ярмом его бесславным
Клонился долго гордый Рим.

Таил я замысел кровавый.

Час исполнения настал, –
И отточил я мой лукавый,
Мой беспощадно-злой кинжал.

В сияньи цесарского трона,

Под диадемой золотой,
Я видел тусклый лик Нерона,
Я встретил взор его пустой.

Кинжал в руке моей сжимая,

Я не был робок, не был слаб, –
Но ликовала воля злая,
Меня схватил Неронов раб.

Смолою облит, на потеху

Безумных буду я сожжён.
Внимай бессмысленному смеху
И веселися, злой Нерон!

Нюренбергский палач

Кто знает, сколько скуки
В искусстве палача!
Не брать бы вовсе в руки
Тяжёлого меча.

И я учился в школе

В стенах монастыря,
От мудрости и боли
Томительно горя.

Но путь науки строгой

Я в юности отверг,
И вольною дорогой
Пришёл я в Нюренберг.

На площади казнили:

У чьих-то смуглых плеч
В багряно-мглистой пыли
Сверкнул широкий меч.

Меня прельстила алость

Казнящего меча
И томная усталость
Седого палача.

Пришел к нему, учился

Владеть его мечом,
И в дочь его влюбился,
И стал я палачом.

Народною боязнью

Лишённый вольных встреч,
Один пред каждой казнью
Точу мой тёмный меч.

Один взойду на помост

Росистым утром я,
Пока спокоен дома
   Строгий судия.

Свяжу верёвкой руки

У жертвы палача.
О, сколько тусклой скуки
В сверкании меча!

Удар меча обрушу,

И хрустнут позвонки,
И кто-то бросит душу
В размах моей руки.

И хлынет ток багряный,

И, тяжкий труп влача,
Возникнет кто-то рдяный
И тёмный у меча.

Нe опуская взора,

Пойду неспешно прочь
От скучного позора
В мою дневную ночь.

Сурово хмуря брови,

В окошко постучу,
И дома жажда крови
Приникнет к палачу.

Мой сын покорно ляжет

На узкую скамью.
Опять верёвка свяжет
   Тоску мою.

Стенания и слезы, –

Палач – везде палач.
О, скучный плеск берёзы!
О, скучный детский плач!

Кто знает, сколько скуки

В искусстве палача!
Не брать бы вовсе в руки
Тяжёлого меча!

Время битвы

Наше злое время – время лютой битвы.
Прочь кимвал и лиру! Гимнов не просите,
Золотые струны на псалтири рвите!
Ненавистны песни, не к чему молитвы.

О щиты мечами гулко ударяя,

Дружно повторяйте клич суровой чести,
Клич, в котором слышен голос кровной мести,
Клич, в котором дышит сила огневая.

Песни будут спеты только после боя,

В лагере победы, – там огни зажгутся,
Там с гремящей лиры звуки понесутся,
Там польётся песня в похвалу героя.

Над телами ж мёртвых, ночью после сечи,

Будет петь да плакать только ветер буйный
И, плеща волною речки тихоструйной,
Поведёт с лозою жалобные речи.

«Струясь вдоль нивы, мёртвая вода…»