Том 7. Стихотворения

«Не хочет судьба мне дарить…»

Не хочет судьба мне дарить
Любовных тревог и волнений;
Она не даёт мне испить
Из кубка живых наслаждений.

И грёзу я плотью облёк,

И дал ей любовные речи,
Надел ей на кудри венок,
Прозрачное платье на плечи,

И в сумраке летних ночей

На зов мой она появлялась
И, сбросив одежду с плечей,
Ласкаясь, ко мне прижималась.

Когда же разрежут восток

Лучи восходящего солнца,
И, встретив их яркий поток,
Зардеются стёкла оконца,

Она становилась бледна,

Печально меня целовала,
И в узком просвете окна
В сияньи небес исчезала.

«Чем строже себя наблюдаю…»

Чем строже себя наблюдаю,
Тем лучше людей узнаю, —
И с миром теснее сплетаю
Печальную душу мою.

Припомню деяния злые

Напрасно растраченных дней, —
Мне ясны тревоги мирские
И злое безумье людей.

«Надутый ветром серый парус…»

Надутый ветром серый парус,
Как рьяный конь, лодчонку мчит.
Вода от вёсел, как стеклярус
Сверкая брызгами, летит.

Ты приумолкла. Пышет зноем

Твоё лицо, глаза горят.
Каким пленительным покоем
Нас лес и берег подарят!

«Уж не тянусь, как прежде, я…»

Уж не тянусь, как прежде, я
Нетерпеливыми устами
К блестящей чаше бытия
С его отравленными снами.

Так мрачный вяз, на склоне дней,

Дуплистый и грозой спалённый,
Не посылает, утомлённый,
Во глубину своих корней.

«Душе моей, страдающей жестоко…»

Душе моей, страдающей жестоко,
Твердят лукавые уста,
Что станет грёзою пророка
Моя лазурная мечта,

Что в мир войдёт царицею свобода,

И золотой настанет век,
И, предстоя сильнейшим из народа,
Не задрожит от страха человек,

И смолкнет алый вопль страданья

Вкруг изукрашенных столиц,
И белый ужас истязанья
Не исказит румяных детских лиц.

«Душою чистой и незлобной…»

Душою чистой и незлобной
Тебя Создатель наделил,
Душой, мерцанью звёзд подобной
Иль дыму жертвенных кадил.

Хотя дыханьем чуждой злобы

Не раз мрачился твой удел, —
Нет человека, на кого бы
Ты тёмной злобою кипел.

Но каждый день огнем страданья

Тебя венчали ложь и зло, —
В твоей душе негодованье,
Как семя в почве, проросло.

«Я упивался негой счастья…»

Я упивался негой счастья,
Безумным праздником любви.
Струился ядом сладострастья
Избыток сил в моей крови.
Я говорил: «И от ненастья
Часы отрадные лови,
Во всех пирах бери участье,
Для грёз пленительных живи!»

Не видел я, безумец бедный,

Обманов жизни этой бледной!
Но вдруг отвергнутого стон
Смешался с песней звонкой нашей, —
И с пира я бежал, смущён
И не допив заздравной чаши.

«В томленьях жизни несчастливой…»