Том 7 (Вторая половина XV века, литература эпохи исторических размышлений)

«Хождение за три моря» тверского купца XV в. Афанасия Никитина — бесспорно, один из наиболее замечательных памятников древнерусской литературы. Важнейшей особенностью этого памятника следует считать его совершенно неофициальный характер — это записки русского человека, попавшего на чужбину, не имевшие определенного адресата. Мы ничего не знаем об Афанасии Никитине, кроме сведений, содержащихся в «Хождении», и заметки, предшествуюшей ему в летописной редакции. Как может быть установлено по этим источникам, путешествие Никитина происходило в 1468—1475 гг., незадолго до присоединения Твери κ Московскому государству; умер он около 1475 г., не дойдя до Смоленска. Нет оснований считать Афанасия Никитина особенно предприимчивым купцом, сознательно стремившимся в Индию; не был он и дипломатом. Товары, с которыми он отправился в путь, предназначались, очевидно, для продажи на Кавказе. Β Индию он пошел «от многия беды», после того как был ограблен в низовьях Волги. Единственным товаром, который он доставил в Индию, был купленный по дороге и проданный с большим трудом конь. Путевые записки Никитина были, в сущности, дневником, только без разбивки на даты. Он предполагал, конечно, что его дневник прочтут на родине (именно поэтому он записывал наиболее сомнительные с официальной точки зрения разделы по-тюркски и персидски), но не приспосабливал его к этикетным нормам, характерным для церковной и официальной светской литературы того времени. Своей непосредственностью и конкретностью «Хождение» напоминало рассказ Иннокентия ο последних днях жизни Пафнутия Боровского. Личностный характер рассказа Никитина, способность его автора раскрыть читателю свой внутренний мир — этими чертами «Хождение» перекликается с величайшим памятником древнерусской литературы, созданным два века спустя, — «Житием» протопопа Аввакума.

«Хождение за три моря» дошло до нас в трех изводах, или редакциях. Один из них содержится в составе Софийской второй и Львовской летописей, восходящих к своду 1518 г., отражавшему, в свою очередь, более ранний летописный свод 80-х г. XV в.; второй входит в сборник конца XV—начала XVI в. из Музейного собрания РГБ (принадлежавший ранее Троицкому монастырю и именуемый поэтому обычно Троицким); третья редакция, входящая в состав поздней летописно-хронографической компиляции, относится уже к XVII в. Отрывки из «Хождения» читаются также в сборнике конца XV в. — РГБ, ф. 178. № 3271 (л. 35 об.). Нет оснований видеть в этих изводах различные авторские редакции — вероятнее предположить, что они возникли при переписке памятника.

Β настоящем издании мы публикуем текст «Хождения за три моря» по Эттерову списку Львовской летописи (РНБ, Р.IV. 144, лл. 442 об.—458 об.) с исправлением по Архивскому списку Софийской второй летописи (РГАДА, ф. 181, № 371/821, лл. 193—220 об.) и Троицкому списку (РГБ, ф. 178, № 8665, лл. 369—392 об.).

Два больших пропуска в летописном изводе («...всех в Дербентъ доброволно... Гурмызъ есть на острове, а ежедень...», «Приидох же в Бедерь... а виденье обезьанино») восполнены по Троицкому списку (вставки эти, в отличие от более мелких, не отмечены в тексте курсивом).

ПОВЕСТЬ О СТОЯНИИ НА УГРЕ

Подготовка текста Е. И. Ванеевой, перевод и комментарии Я. С. Лурье

ОРИГИНАЛ

Прииде же весть к великому князю, яко дополна царь Ахмат идеть со своею ордою и царевичи, уланы и князми, еще же и с королем во единой думе с Казимером, король бо и подвел его на великаго князя, хотя разорити християнство.[787] Князь великий поиде на Коломну и сам став на Коломне, а сына своего, великаго князя Ивана, в Серпухове, постави, а князь Андрея Василиевича Меньшаго в Торусе,[788] прочии князи и воеводы по инем местам и инии по брегу.

Слышав царь Ахмат, что князь великий стоит у Оки по брегу со всеми силами, поиде к Литовской земли, обходя реку Оку и ожидая себе на помочь короля или силы его, и знахори ведяху его ко Угре реце[789] на броды. Князь же великий сына своего, и брата, и воевод своих на Угру посла со всеми силами, и, шедше, сташа на Угре и броды и перевозы отняша. А сам князь великий еха с Коломны на Москву[790] ко всемилостивому Спасу, и пречистой госпоже Богородицы,[791] и ко святым чюдотворцамъ, прося помощи и заступления православному християнству, на совет и думу своему отцу к митрополиту Горонтию,[792] и к своей матери великой княгини Марфе[793] и к своему дяди Михайлу Андреевичу[794] и к духовному своему отцу архиепископу ростовскому Васьяну,[795] и ко всемъ бояром, вси бо тогда быша во осаде на Москве. И молиша его великим молением, чтобы стоял крепко за православное християнство противу бесерменству.