Том 7 (Вторая половина XV века, литература эпохи исторических размышлений)

Так говорит Хмель всякому человеку, и священническому чину, и князьям, и боярам, и слугам, и купцам, и богатым, и бедным, и женам также говорит: «Не водитесь со мной, хорошо вам будет. И силен же я более всех плодов земных, от корня сильного, от племени великого и плодовитого, мать же моя Богом сотворена. У меня ноги тонки, а утроба не прожорлива, руки же мои держат всю землю, а глава моя высокомерна, а умом со мной не сравнится никто.

А кто подружится со мной и полюбит меня, сначала сделаю его блудником, а Богу не молящимся, а в ночи не спящим, а на молитву не встающим. А как проспится он, стон и печаль ему наложу на сердце, а как встанет он, с похмелья голова его болит, а очи его света не видят, и ничто доброе на ум ему не идет, а есть не желает, жаждет и горит душа его, снова пить хочет. Да изопьет с похмелья чашу, и другую, а там и многие пьет, так напиваясь все дни. И разбужу в нем похоти телесные, а потом ввергну его в большую погибель — град его или село опустошу, а самого по миру пущу, дети его в рабстве будут».

Потому, братья, не уподобляйтесь им, долго не спите, много не лежите, вставайте рано, а ложитесь поздно, молитесь Богу, чтобы не впасть в искушение. Лежать долго — не добыть добра, а горя не избыть.

Лежа нельзя Бога умолить,
чести и славы не получить,
а сладкого куска не съесть,
медовой чаши не пить,
а у князя в любви не быть,
а волости или града от него не видать.

Нужда-скудость у него дома сидят, а болезни у него на плечах лежат, печаль и скорбь по бедрам голодом позванивают, нищета у него в кошельке гнездо свила, привязалась к нему злая лень, как милая жена, а сон — как отец, а оханье — как любимые дети. А козни на него смотрят, ловят его, как свинью. Свинья, если куда влезть не может, так рылом роет. Так и пьяница, если его в какой двор не пустят, у тына стоит, подслушивая. «Пьют ли во дворе этом, братья?» — спрашивает у каждого человека.

Пьянство князьям и боярам землю опустошает, а людей добрых и равных, и мастеров в рабство ввергает. От пьянства охи и убожество злое привязывается. Пьянство брата с братом ссорит, а мужа отлучает от своей жены. От пьянства ноги у него болят, а руки дрожат, зрение очей меркнет. Пьянство к церкви молиться не пускает и в огонь адский посылает. Пьянство красоту лица уничтожает. О ком молва в людях? О пьянице. У кого под глазами синяки? У пьяницы. Кому оханье великое? Пьянице. Кому горе горькое? Пьянице. Кто просыпает заутреню? Упившийся человек.

Пьяница Богу молиться не хочет, книг не читает и не слушает, свет от глаз его заслонен. Если же кто пьян умрет, тот сам себе враг и убийца, а жертва его ненавистна Богу.

Так говорит Хмель: «Если спознается со мною жена, какова бы ни была, а станет упиваться, учиню ее безумной, и будет ей всех людей горше. И воздвигну в ней похоти телесные, и будет посмешищем меж людьми, а от Бога отлучена и от церкви Божьей, так что лучше бы ей и не родиться».

КОММЕНТАРИЙ

Слово ο Хмеле в ряду аналогичных произведений, осуждающих пьянство, широко распространено в древнерусских рукописных сборниках. Оно предостерегает читателей от пагубного пристрастия к хмельному питию, рисует несчастия, грозящие пьянице — обнищание, лишение места в социальной иерархии, потерю здоровья, отлучение от церкви. Β «Слове» соединено гротескное обращение к читателю самого Хмеля с традиционной проповедью против пьянства.

Один из ранних списков произведения относится к 70-м гг. XV в. и сделан рукой монаха Кирилло-Белозерского монастыря Ефросина. Β списке Ефросина есть оригинальный фрагмент («Лежа не мощно Бога умолити...»), сближающий его с стихотворным «Словом ο ленивых и ο сонливых и упиянчивых», известным только по списку второй половины XVII в. Но если Ф. И. Буслаев (Повесть ο Горе и Злочастии, как Горе-Злочастие довело молодца во иноческий чин. — Буслаев Φ. Ο литературе: Исследования. Статьи. М., 1990, с. 183—185) и М. О. Скрипиль (Повести ο Хмеле. — История русской литературы: т. 2, ч. 2, М.—Л., 1948, с. 291) считали, что «Слово ο ленивых» возникло из этого Ефросиновского фрагмента, то исследовательница Τ. Α. Махновец высказала предположение, что произведение, близкое к «Слову ο ленивых» существовало уже в XV в. и послужило источником для Ефросина (Слово ο Хмеле в списках XV века. — Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980, с. 155—162; Слово ο Хмеле. — Словарь книжников и книжности Древней Руси Л.—Я. Л., вып. 2, 1989 (вторая половина XIV—XVI в.), ч. 2).

Слово ο Хмеле, написано ритмической прозой, местами переходящей в рифмованную речь, что вместе с некоторыми стилистическими оборотами и сценами делает его близким к устно-поэтическим произведениям, известным в более поздних записях XVIII—XX вв.

Текст «Слова» публикуется по списку 70-х гг. XV в. монаха Ефросина, РНБ, Кирилло-Белозерское собр., № 9/1086. Л. 517—519 об.