Том 8. Усадьба Ланиных

1. Когда очнулся дух мой, оцепеневший
Перед горькой участью двух родственников,
Смутившей всего меня печалью,
4. Новые муки и новые мученики
Предстали предо мной, куда бы я ни двинулся,
Куда бы ни повернулся, куда бы ни взглянул.
7. Я в третьем кругу дождя,
Вечного, проклятого, холодного и тяжкого;
Он неизменен и всегда одного качества.
10. Крупный град, снег и мутная вода
Проливаются сквозь темный воздух;
Смердит земля, принимающая их.
13. Цербер, зверь жестокий и чудовищный,
Лает по-собачьи тремя пастями
На существа, затопленные здесь.
16. У него багровые глаза, борода сальная и темная,
Огромное брюхо и когтистые лапы.
Он царапает души, обдирает, рвет.
19. Дождь заставляет их выть, как псов.
Из одного бока делают они прикрытие другому,
Поминутно вертятся, жалкие нечестивцы.
22. Когда увидел нас Цербер, великий червь,
Он разинул свои пасти, показал нам клыки,
Весь он при этом находился в движении.
25. И мой Вождь, раздвинув свои пальцы,
Схватил земли, и всей пригоршней
Бросил ее в алчущий зев.
28. Как пес, лаем требующий пищи,
Утихает, когда схватит свой кусок,
Ибо занят насыщением в одиночестве;
31. Так произошло и с этими грязными мордами
Демона Цербера, столь оглушающего
Души, что они предпочли бы глухоту.
34. Мы проходили по теням, простертым
Под тяжким дождем, и наступали подошвой
На их пустые обличья, кажущиеся телами.
37. Они лежали все на земле,
Кроме одной, быстро поднявшейся и севшей,
Как только заметила, что мы приближаемся.
40. «О ты, которого ведут чрез этот Ад,–
Сказала она мне: – Узнай меня, если ты можешь.
Тебя сделали раньше, чем меня разделали».
43. И я ему: «Тоска, владеющая тобой,
Может быть, извлекает тебя из моей памяти,
Так, что будто я не видал тебя никогда.
46. Но скажи мне, кто ты, и почему попал
В это горестное место, на эту муку,
Если не величайшую, то все же столь противную?»
49. И он ответил мне: «Твой город столь налитой
Завистью, что она переливается чрез край,
Считал меня своим в светлой жизни.
52. Вы, граждане, называли меня Чиакко
За вредный грех чревоугодия,
Как видишь, я изнемогаю под дождем;
55. И я не одна здесь печальная душа,
Ибо все вокруг терпят ту же кару,
За такую же вину», – и более он не издал звука.
58. Я отвечал ему: «Чиакко, твое несчастье
Так меня тяготит, что чуть не вызывает слезы.
Но скажи, если знаешь, к чему ж придут
61. Граждане города, разделившегося в себе?
Есть ли в нем кто-либо праведный? И скажи мне,
Почему охватили его такие раздоры»?
64. И он мне: «После долгих споров
Дойдут до крови, и дикая партия
Выгонит другую с большим уроном.
67. А затем надлежит пасть и ей,
Меж тремя Солнцами, и одолеет первая,
С помощью того, кто сейчас коварно прельщает.
70. Долго будет она высоко нести голову,
Держа противников в тяжком гнете,
Несмотря на их стенания и обиду.
73. Праведны там двое, но их не слушают.
Гордость, зависть и скупость суть
Три искры, зажегшие там сердца».
76. Тут кончил он свою жалобную речь.
И я ему: «Еще хочу, чтобы ты научил меня,
И подарил бы дальнейшею беседой.
79. Фарината и Тегьяйо, что были столь достойны,
Якопо Рустикуччи, Арриго и Моска,
И другие, отдавшие свой дух делу добра, –
82. Скажи мне, где они, и помоги найти их.
Ибо великое желание влечет меня узнать,
Ублажает ли их небо, или гноит ад».
85. И он: «Они находятся среди более черных душ.
Разные грехи тяготят их во глубине ада.
Если ты спустишься туда, то сможешь их увидеть.
88. Но когда будешь снова в милом мире,
Прошу тебя, оживи память обо мне.
Я больше ничего не говорю и ничего не отвечаю».
91. И он скосил глаза, бывшие дотоле прямыми,
Кратко на меня взглянул и склонил голову.
Затем упал, уподобляясь остальным слепцам.
94. И Вождь сказал мне: «Он не подымется
Отсюда, пока не прозвучит труба архангела.
Когда же придет могучий враг греха,
97. Каждый из них найдет свою печальную могилу.
Вновь облекутся они плотью, примут прежний облик
И услышат то, что прогремит в вечности».
100. Так проходили мы по мерзостной смеси
Теней и дождя медленными шагами,
Слегка касаясь в разговоре будущей жизни.
103. И я сказал: «Учитель, возрастут ли эти
Мучения после Страшного Суда,
Или убавятся, или будут столь же жгучи?»
106. И он мне: «Обратись к своей науке,
Гласящей, что чем существо совершеннее,
Тем сильней чувствует оно и благо и страданье.
109. Хотя это проклятое племя
Никогда не достигнет истинного совершенства,
Оно надеется улучшиться после суда».
112. Мы проходили по этой кругообразной дороге,
Говоря о многом, чего я не привожу.
Наконец, пришли к месту, где она спускается.