Том 8. Усадьба Ланиных

1. Так как любовь к родному краю
Охватила меня, я собрал разбросанные листья
И возвратил их тому, кто уже хрипел.
4. Затем мы подошли к месту, отделяющему
Второе кольцо от третьего, и где
Видно ужасное действие правосудия.
7. Чтобы лучше показать это новое,
Скажу, что мы пришли к равнине,
Удаляющей из своего лона всякое растение.
10. Лес скорби опоясывает ее,
Как и его окружает печальный ров.
Тут мы остановились, у самой опушки.
13. Все было под глубоким и сухим песком,
Не иного рода, нежели тот,
Что попирали некогда стопы Катона.
16. О возмездие Господа, как должен
Трепетать перед Тобою всякий, кто прочтет,
Что видел я собственными глазами!
19. Целые стада нагих душ я видел,
Плакавших достаточно жалобно;
И, казалось, каждой предназначено свое.
22. Некоторые из них лежали на спине,
Другие же сидели, задумавшись глубоко,
А иные шествовали непрерывно.
25. Тех, что двигались по кругу, было больше,
А тех меньше, кто терзался распростертым,
Но более был расположен их язык к жалобам.
28. На весь этот песок, медленно падая,
Стекали широкие огненные хлопья,
Как идет тихий снег в Альпах;
31. Подобно тому как Александр в знойных областях
Индии видел падающие на войско
Языки пламени, неугасавшего и на земле,
34. Так что он повелел своим отрядам
Топтать почву, чтобы огненный пар
Лучше угасал, пока его еще немного,
37. Так сходил этот вечный жар,
И песок загорался, как под огнивом
Трут, дабы удваивать страданья.
40. Без отдыха продолжалась пляска
Несчастных рук, то здесь, то там
Отталкивавших от себя новые ожоги.
43. Я начал так: «Учитель, ты, победивший
Все кроме мощных демонов,
Вышедших у ворот нам навстречу:
46. Кто этот огромный, якобы безучастный
К пожару, лежащий злобно и скорчившись,
Так что дождь будто бы не укрощает его?»
49. И сам лежавший, когда заметил,
Что я спрашиваю Вождя о нем,
Вскричал: «Каким я был в живых, таков и мертвый!
52. Если бы Юпитер утомил своего кузнеца,
У которого взял, в гневе, острую молнию,
Поразившую меня в последний день жизни,
55. Или если бы утомил всех поочередно
В черной кузнице Монджибелло,
Крича: „Помоги, помоги, добрый Вулкан!“,
58. Как он сделал в битве при Флегре,
И пускал бы в меня стрелы изо всей силы:
Все-таки его месть не была бы радостна».
61. Тогда Вождь мой сказал с такою силой,
Какой я не слышал ранее в его речи:
«О Капаней, так как не уменьшается
64. Твоя гордыня, ты наказан сильнее;
Никакое терзание, кроме твоей злобы,
Не сравнялось бы с мукою твоего бешенства».
67. Затем он обратился ко мне более мягко,
Говоря: «Это был один из семи царей,
Осаждавших Фивы; он презирал, и кажется,
70. Презирает Бога, и мало, кажется, молит его.
Но, как я сказал ему, такая злобность
Должным образом украшает его сердце.
73. Теперь же иди за мной и наблюдай, чтобы
Твои ноги не ступали на сожженный песок,
Но всегда удерживай их вблизи дубравы».
76. В молчании приблизились мы к тому месту, где
Из леса выбивается крошечная речка,
Чья кровавость и сейчас ужасает меня.
79. Как из Буликамэ вытекает ручей,
Который делят потом между собою грешницы,
Так же сбегал вниз по песку и этот.
82. Его дно и оба прибрежных склона
Были из камня, как и края берегов;
Потому я и решил, что путь наш здесь.
85. «Среди всего, что показывал я тебе
С тех пор, как мы вошли во врата,
Чей порог ни для кого не замкнут,
88. Пред твоим взором не было ничего
Замечательнее этого ручья,
Гасящего над собой всякое пламя».–
91. Таковы были слова моего Вождя;
И я просил, чтобы он дал мне и пищу,
Желание которой уже дал.
94. «Посреди моря лежит опустошенная страна, –
Сказал он тогда, – называемая Критом,
При чьем царе мир был еще невинен.
97. Там есть гора, некогда украшенная
Водами и лесами, называвшаяся Ида;
Ныне она пустынна, как и все древнее.
100. Рея некогда избрала ее верною колыбелью
Своему сыну, и чтобы лучше скрыть его,
Когда он плакал, заставляла издавать шум.
103. Внутри горы восстает великий старец,
Обращенный плечами к Дамиетте,
И смотрит на Рим, как в свое зеркало.
106. Голова его из лучшего золота,
Из чистого серебра руки и грудь,
И туловище до паха из меди:
109. А книзу весь он из отменного железа,
Кроме правой ноги из обожженной глины,
На которую больше опирается, чем на другую.
112. Весь он, исключая золота, изрезан
Трещинами, откуда капают слезы,
И, скопляясь, протачивают ту пещеру.
115. Путь их направляется в эту долину.
Они рождают Ахерон, Стикс и Флегетон,
Затем нисходят по тому узкому желобу
118. Туда, ниже чего нельзя спуститься.
Там образуется Коцит, и каков тот пруд,
Увидишь, потому не говорю сейчас о нем».
121. И я ему: «Если этот ручей
Так исходит из нашего мира,
Почему лишь здесь является он нам?»
124. И он мне: «Ты знаешь, что это место кругло,
И хотя бы ты прошел по нем далеко,
Спускаясь влево, все ниже в глубину,
127. Полного круга ты еще не сделал;
Поэтому, если встретишь что-либо новое,
Оно не должно вызвать удивления на твоем лице».
130. И я опять: «Учитель, где же здесь
Флегетон и Лета; о последней ты умалчиваешь,
А о первом говоришь, что он рождается из этих слез?»
133. «Все твои вопросы нравятся мне,–
Ответил он, – но кипение красных вод
Должно вполне разрешить один из них.
136. Лету же ты увидишь, но вне этой ямы,
А там, куда приходят души омываться,
Когда искупленная вина отпущена. –
139. Затем сказал он. – Уже время отходить
От леса; постарайся следовать за мной.
Прибрежья образуют путь, не обжигающий
142. И над ним гаснет всякий пар».