Том 8. Усадьба Ланиных

1. В той части рождающегося года,
Когда Солнце укрепляет свои кудри под Водолеем,
И уже ночи близятся к половине суток;
4. Когда иней подражает на земле
Образу белой своей сестры – снежинки,
Но мало длится под его пером холод, –
7. Поселянин, чьи запасы иссякают,
Встает и смотрит, и видит, что поля
Побелели; он хлопает себя по боку;
10. Возвращается домой и бродит, жалуясь,
Как бедняк, не знающий, что ему делать.
Затем вновь выходит и обретает надежду,
13. Замечая, что мир изменил свой облик
В немногие часы, и берет пастуший посох,
И выгоняет скот на пастбище.
16. Подобно этому напугал меня Учитель,
Когда я увидал, как омрачился его лоб;
И столь же быстро появилось исцеление недуга.
19. Ибо когда мы подошли к разломанному мосту,
Вождь обернулся ко мне с той приветливостью,
Какую я впервые видел у подножия холма.
22. Он простер руки, после некоторого
Внутреннего размышления, сначала оглядев
Как следует руину и подхватил меня.
25. И как тот, кто действует и соображает,
Причем всегда кажется, что он все предусмотрел,
Так и он, подымая меня на вершину
28. Огромного обломка, всматривался в другой утес,
И сказал: «Цепляйся за него сверху,
Но прежде испытай, выдержит ли он тебя?»
31. Не для одетых в рясы был этот путь,
По коему с трудом, Вергилий легче, я с поддержкой,
Могли мы взбираться с выступа на выступ.
34. И если бы с этой стороны
Косогор не был короче, чем с другой,
То не знаю, как Учитель, а я был бы побежден.
37. Но благодаря тому, что злые лога все клонятся
К отверстию самого нижнего колодца,
Каждая долина расположена так,
40. Что один бок ее выше, другой ниже.
Все-таки мы добрались, наконец, до места,
Откуда нависает самый верхний камень.
43. Дыхание так было выжато из моих легких,
Когда я оказался там, что идти дальше я не мог,
А тотчас сел, едва только взобрался.
46. «Теперь следует тебе отогнать лень,–
Сказал Учитель, – ибо, восседая на пуху,
Славы не получишь, как и укрывшись одеялом.
49. А кто проходит свою жизнь без славы,
Такой же след оставляет на земле,
Как дым по воздуху или на воде пена!
52. И потому вставай, преодолей усталость
Духом побеждающим во всякой битве,
Если только он не подавлен тяжким телом.
55. По более длинной лестнице надлежит нам всходить;
Недостаточно выйти лишь отсюда.
Если ты меня понял, пусть это укрепит тебя».
58. Тогда я поднялся, и сделал вид, что дышу лучше,
Чем на самом деле это было,
И сказал: «Иди, ибо я бодр и крепок».
61. Мы тронулись далее по вершине утеса,
Который был шероховат, стеснен и тяжек,
И гораздо более крут, чем прежде.
64. Я шел и говорил, чтобы не казаться слабым;
Как вдруг услышал голос из другого рва,
Произносивший нечто нечленораздельное.
67. Не знаю, что сказал он, хотя на хребте арки,
Я уже находился, здесь перекинутой.
Но говоривший, как казалось, был разгневан.
70. Я наклонился вниз; но глаза живые
Не могли проникнуть вглубь благодаря тьме.
Поэтому я произнес: «Учитель, подойди
73. К другой ограде и сойдем вниз со стены;
Ибо, как я слышу отсюда и не понимаю,
Так же смотрю вниз, ничего не различая».
76. «Иного ответа, – сказал он, – я не дам,
Кроме согласия; ибо просьба разумная
Должна сопровождаться молчаливым исполнением».
79. Мы спустились с головы моста
Туда, где он соединен с восьмым берегом,
И тогда открылся мне весь лог.
82. И я увидел в нем страшный ворох
Змей, столь разнообразных видов,
Что вспоминанье и сейчас оледеняет мою кровь.
85. Пусть Ливия не хвалится более своими песками,
Ибо если хелидр, якулов и фареев
Производит она, и ченкров с амфисбенами,
88. То столько ядовитых гадов и таких гнусных,
Никогда не являла она со всею Эфиопией,
И со страною, что лежит над Красным морем.
91. Посреди этого дикого и горестнейшего скопища
Бегали нагие, перепуганные люди,
Тщетно ища отверстия или камня гелиотропа.
94. Их руки были сплетены сзади змеями;
Они обхватили чресла их хвостами
И головами, и спереди свивались узлом.
97. И вот на одного, недалеко от нас,
Бросился змей и пронзил его в том месте,
Где шея связывается с плечами.
100. Нельзя так быстро написать ни О, ни И,
Как весь он вспыхнул и сгорел и, падая,
Должен был весь обратиться в пепел.
103. И когда пал на землю в таком разрушении,
То пепел вновь собрался, сам собою,
И тотчас возвратился в прежнее.
106. Так, утверждают великие мудрецы,
Умирает феникс и возрождается,
Когда приблизится к пятистам лет.
109. Не травой, не овсом питается он при жизни,
Но лишь слезами ладана и аммомом;
Нард и мирра его смертные пелены;
112. И как тот, кто падает, не зная отчего,
Силою ли демона, повергающего его,
Или по иной порче, вяжущей человека;
115. Как он, поднявшись, озирается вокруг,
Полный смущения от великой тоски,
Которую испытал, и смотрит, вздыхая.
118. Таков был грешник, когда он поднялся.
О, сколь сурово правосудие Божие,
Разящее подобными ударами отмщения!
121. Вождь спросил его затем, кем был он,
И он ответил: «Я не так давно вылился
Из Тосканы в эту ужасающую пасть.
124. Скотская жизнь нравилась мне, а не человечья,
Как мулу, коим был я, Ванни Фуччи,
Скот и Пистойя были достойною меня берлогой».
127. И я Вождю: «Скажи ему, чтобы не трогался,
И спроси, что за вина столкнула его вниз;
Я знал его за человека кровожадного и гневного».
130. И грешник, который понял, не притворился,
Но обратил ко мне дух свой и лицо,
И оно окрасилось горестным стыдом.
133. Затем сказал: «Мне тяжелее, что ты застал
Меня в беде, где теперь видишь,
Чем было, когда я лишился жизни.
136. Не могу отказать в том, о чем спрашиваешь.
Я потому брошен сюда вниз, что
Украл из Сакристии веши драгоценные
139. И затем ложно показал на другого.
Но чтоб не радовался ты этому зрелищу,
Если когда-либо выйдешь из темных мест,
142. Обрати уши к моему пророчеству и слушай.
Сперва Пистойя худеет, удаливши Черных,
Затем Флоренция обновляет людей и правление.
145. Марс воздымает пар над долиною Магры,
Который свертывается в темные облака.
И в пылкой, яростной буре
148. Разразится он над Кампо Пичена;
Там внезапно он разорвет туман,
Так что все Белые будут поражены.
151. И я сказал это, чтобы сделать тебе больно».