Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века, подъем общественного значения литературы)

А что еси писала: по твоих детех не бывала ни одна понафида[312] у нас, ино, госпоже, у нас на всякой недели по три понафиды, да по девяти литей[313] заупокойных, да повсядневная обедня, а поминают на обедне по трижда, а на понафиде по трижда же, а на литеах по однова. Да опроче того, в синанику[314] поминаютъ тех же, а на болшихъ понафидах по четырьжда, ино имется всего того по десятья на день, коли болшаа понажифа, а во всякую пятницу болшая понафида. А коли меншая понафида, ино по девятья на день. А коли нет понафиды в которыи дни, ино по шестья на день, а над проскурами[315] ино поминание годовое чтуть и на Господскии праздьники[316] и Великъ день. А твой князь да и ваши дети писаны в том годовом поминании. А будеть то у тебя мысль, чтобы твои понафиды пети опроче соборныхъ понафид, ино уже надобе и обедни пети твои опришнии. И ты, госпоже, пошли посмотрити, где митропалитъ служитъ да и все владыки, ино тамо писаны все великии князи, и уделныя, а поютъ обедню и понафиду одну соборную по всех, да такъ, госпоже, поминають во всех соборных церквахъ и въ монастырех. А толко пети за всякого по понафиде да по обедне по опришней всегда, ино тому быти не мочно.

А что ести писала: «И четверть от того возмуть, что в синаник написати», — ино, госпоже, у нас строевъ, которых в монастыри погребают,[317] ина техъ и даромъ пишють в синаникъ да и в годовое поминание на год, и на нищих Богъ не истязуеть, а богатий кождо по своей силе истязанъ будеть. Хотя хто и в черньцы пострижется богатой, а не дасть по своей силе, ино его не велено поминати в том монастыри.

А что еси писала о том, что «дати 20 рублевъ на семь лет, ино то грабежь, а не милостыня», — то не грабеж, то мы с тобою чиним совет произволения, а на воле на твоей и на нашей, и будеть то любо тебе, и нам ино будеть, а не любо — ино не будеть. А такъ есмя чинили совет и съ прежними, которые писалися в годовое поминание. А грабежем того нихто не нарече, занеж ведомо всем, да и тобе ведомо: даром священик ни одное обедни, ни понафиды не служитъ. Да и своими бы проскурами, и вином, и темияном, и свечами, и кутьею, и кануном,[318] а то в вечныи, доколе монастырь Пречистые стоить, надобе на всякь час попечение имети о том священником и крылашаном и всей братии, да еще х тому надобеть. Аще по одной дензе давати на обедню, ино на год мало, не толко поидеть, о чем есмя писали. Да опроче того еще понафиды, да литеи заупокойные, надобе еще мед, да воскъ, да просвиры, да фимианъ, — и толко считати, ино не имется и по полудензе на обедню, а у нас иде священиком на всякой съборъ по четыре денги одному, а в простыи дни по две деньги.

А по всем монастырем и по соборным церквам в годовое поминание пишуть в век учинивше ряду. Того деля в манастырехъ и в соборных церковах и князи и бояре давали села на то, ино того ради въ всех монастырех земли много. А и в нашемъ манастыри хто написалься в прок в годовое поминание, ино по тому ж писали. По князе Борисе,[319] да по княгине Улияне,[320] да по князи по Иване[321] дали село Успенское да село Спаское, а село Покровское дал при себе князь Борис Васильевич, а велел молити о своем здравии и спасении, а после своего живота велел себе вписати в тож поминания в годовое в век. А князь Иванъ Васильевич Хованьской[322] далъ грамоту, велел давати по одном себе детем своим по сту четвертей хлеба на год. А владыка новгородской Генадей[323] дал монастырю селцо Мечевьское, да две деревни, да селцо Чемесово в Рузе, да колокол во сто рублев. А Григорей Собакинъ[324] купил у Михаила у Коровы семь деревень, да у Никиты у Коньстентинова[325] селцо да две деревни, а дал двесте рублей. А князь Семен Ивановичь Белской[326] прислал двесте рублей, а велел пытати, где бы земля купити монастырю, а велел писати в годовое поминание отца, да матерь, да себя третиего. Да которые писалися в годове поминание в век, все те написаны в сенанику оприч тех, какъ их поминати и какъ по них кормемъ быти, и что хто дал по себе от того поминания, чтоб было незабвенно в векь.