Томъ седьмой. Духоборы въ Канаде. — Белая Арапія. — Искатели

Это была живая иллюстрація къ описанію такъ-называемаго крестоваго похода духоборовъ, которое обошло всѣ американскія газеты осенью 1902 года. Огонь духоборскаго ученія, очевидно, еще горѣлъ пламенемъ, раскаленнымъ до-бѣла, если даже эти зеленые юноши, пришедшіе сюда на заработки и таскавшіе глину на плечахъ въ шесть дней недѣли, на седьмой день вмѣсто отдыха загорались жаждой проповѣди при каждомъ случайномъ поводѣ. Но въ этой кучкѣ молодыхъ духоборскихъ рабочихъ, несмотря на ихъ общинное единодушіе, было все-таки нѣсколько различныхъ теченій, какъ въ каждой группѣ людей, существующей на землѣ.

II. Веригинъ

Домъ Казабовыхъ былъ маленькій, деревянный, съ мезониномъ наверху и цвѣтникомъ въ палисадникѣ у крылечка. Кругомъ были все такіе же небольшіе деревянные дома, и спокойный переулокъ очень напоминалъ русскій уѣздный городъ. Мы застали, впрочемъ, у крыльца цѣлую толпу народа. Это были духоборы, которые работали въ разныхъ мѣстахъ на другомъ концѣ города и для которыхъ лагерь подъ мостомъ лежалъ слишкомъ далеко. Всѣ они тоже собрались посмотрѣть на «Петюшку». Имъ было ближе, чѣмъ намъ, и мы застали ихъ уже на мѣстѣ. Когда мы приближались къ воротамъ, съ другой стороны подошелъ высокій статный человѣкъ, который опередилъ насъ на нѣсколько шаговъ и тотчасъ же поднялся вверхъ по лѣстницѣ. Сзади него шелъ молодой парень въ широкополой соломенной шляпѣ и съ узелкомъ въ рукѣ. Я немедленно узналъ Веригина, хотя, разумѣется, мнѣ не приходилось встрѣчать его раньше. Правда, мнѣ случилось какъ-то видѣть его портретъ, но на портретѣ онъ изображенъ съ окладистою черною бородой и на двадцать лѣтъ моложе. Теперь онъ брился и носилъ платье обыкновеннаго культурнаго покроя.

Тѣмъ не менѣе наружность его настолько выдавалась изъ толпы, что ошибиться было бы невозможно. Онъ былъ высокъ и крѣпокъ, какъ дубъ, и общимъ складомъ тѣла напоминалъ фигуру Петра Великаго, какъ его представляютъ на картинкахъ и статуяхъ. У него были большіе каріе глаза и красивыя, твердыя черты лица. Даже въ походкѣ его и въ осанкѣ головы сказывалась крупная, увѣренная въ себѣ и уравновѣшенная сила.

Обмѣнявшись нѣсколькими словами со своими спутниками, я тоже поднялся наверхъ, но молодой человѣкъ, сопровождавшій Веригина, встрѣтилъ меня въ кухнѣ и довольно сурово преградилъ мнѣ путь.

— Что тебѣ надо? — спросилъ онъ меня коротко.

Я скромно объяснилъ, что хочу видѣть Веригина.

— Нельзя, — рѣшительно возразилъ молодой человѣкъ. — Петръ Васильевичъ теперь спать будутъ. Они двѣ ночи не спали. Да къ тому же они нездоровы.

Молодой человѣкъ былъ Сеня Рыбинъ, присяжный переводчикъ, постоянный спутникъ и, я бы сказалъ, тѣлохранитель Веригина, если бы этотъ восемнадцатилѣтній мальчикъ не выглядѣлъ такимъ тщедушнымъ сравнительно съ огромнымъ вождемъ Духоборіи. Впрочемъ, Сеня Рыбинъ, видимо, относился серьезно къ своимъ обязанностямъ и грудью охранялъ спокойствіе своего патрона. Въ оправданіе его надо сказать, что къ Веригину во все время его пребыванія въ Виннипегѣ постоянно приходили разные люди, — англичане, галичане и хохлы, и отнимали у него послѣднія минуты отдыха.

Для собственнаго оправданія я объяснилъ Сенѣ, что я пріѣхалъ изъ Петербурга и тоже не располагаю обиліемъ свободнаго времени.

— Ну, посиди здѣсь, — сказалъ Сеня нѣсколько смягченнымъ голосомъ, — я спрошу Петюшку.

Я усѣлся на опрокинутомъ ушатѣ рядомъ со столомъ, на которомъ хозяйка чистила картофель. Прямо предо мною была какая-то странная печь, похожая на русскую и занимавшая почти половину комнаты. Въ другой половинѣ было такъ тѣсно, что, когда хозяйка поднялась съ мѣста, чтобы помѣшать въ печи, она немедленно задѣла меня ухватомъ по головѣ.

— Извиняйте… — кротко сказала она, слегка отступая въ сторону. — А вы изъ какихъ будете? — немедленно прибавила она, задумчиво склоняя голову на круглые рога ухвата.

Я неопредѣленно объяснилъ, что я изъ Петербурга.

— А мы изъ армянъ… — словоохотливо продолжала она. — Армянскіе молоканскіе люди. У меня мужъ есть, онъ копаетъ землю, и еще братъ есть, онъ чинитъ улицу. У меня одинъ дочка есть, вотъ этотъ…

Она указала на красивую четырехлѣтнюю дѣвочку съ черными кудрями, распущенными по плечамъ, которая только-что взбѣжала по лѣстницѣ и шмыгнула въ запретную для меня дверь веригинской половины.

— А развѣ есть армянскіе молокане? — наивно спросилъ я.

Я привыкъ считать, «на основаніи авторитетовъ», что ученіе русскихъ сектантовъ не имѣетъ никакого успѣха среди инородцевъ на Кавказѣ.

Но госпожа Казабова, видимо, не раздѣляла этого убѣжденія.

— О, много! — отвѣчала она на мой вопросъ, задумчиво качая головой. — Протестане, молокане, эти — какъ ихъ по вашему? — прыгунцы, всякія разныя вѣры.

Она разсказала мнѣ даже, что 500 семей армянскихъ сектантовъ собираются переселиться изъ Карской области въ Канаду и что армянское Переселенческое Общество послало въ Іорктонскій округъ протестантскаго миссіонера изъ армянъ осмотрѣть землю и приготовить для переселенцевъ почву въ прямомъ и переносномъ смыслѣ.