Том Сойер за границей

но он ни за что не соглашался и сказал, что мы оба тупые, суеверные

болваны. Ох, и попадется же он в лапы к привидению, если будет так

оскорблять всю их братию, сказал я про себя. Они, может, еще немножко

потерпят, но не станут же они терпеть вечно. Всякому, кто хоть что-нибудь

смыслит в привидениях, известно, как легко их обидеть и какие они

злопамятные.

  Все было тихо и спокойно; мы с Джимом помирали со страху, а Том занимался

делом. Вдруг он останавливает шар и говорит:

  - Ну, вставайте и глядите, остолопы несчастные! Тут мы увидели, что под

нами вода - настоящая, прозрачная, голубая, глубокая вода! - и легкий

ветерок колышет на ней волны. В жизни я ничего лучше не видывал! А кругом

зеленые берега, и цветы, и тенистые рощи высоких деревьев, переплетенных

виноградными лозами; и все такое тихое, мирное и уютное, - прямо плакать

хочется от радости, что такую красоту видишь.

  Джим - тот и в самом деле заплакал, закричал и заплясал, просто чуть не

рехнулся от счастья. Наступила моя вахта, так что я остался при

механизмах, а Том с Джимом спустились вниз и выпили по бочке воды каждый и

мне тоже принесли напиться. Да, много вкусных вещей перепробовал я на

своем веку, но где им с этой водой сравняться! Потом они снова спустились

вниз и искупались, а после Том сменил меня, и тогда мы с Джимом пошли

купаться, а потом Джим сменил Тома, и мы с Томом принялись бегать

наперегонки и бороться, и мне еще ни разу в жизни так хорошо не было.

Погода была не особенно жаркая - дело шло к вечеру, да к тому же мы были

совсем голые. Одежда - она только в школе, в городе да, может, еще на

балах требуется, ту, а там, где никакой цивилизации и прочих докучных

неприятностей не водится, она и вовсе ни к чему.

  - Львы идут! Львы! Скорей, масса Том! Спасайся, Гек!

  Ох, и понеслись же мы! Забыв про одежду, мы, в чем были, полезли вверх по

лестнице. Джим - тот сразу голову потерял, он всегда ее теряет, если очень

расстроится или напугается, - и вот, вместо того чтобы только слегка

приподнять лестницу с земли, чтоб звери ее не достали, он дал полный ход,

шар взмыл наверх, а мы повисли между небом и землей, и он даже не сразу

понял, что за глупости делает. Потом Джим остановил шар, но у него совсем

из головы выскочило, что надо дальше делать, ну а мы пока что болтались в

воздухе, да так высоко, что львы казались нам просто щенками, а ветер тем

временем относил шар в сторону.

  Но Том все же взобрался наверх к механизмам и направил шар наискосок вниз

и обратно к озеру, где собралась целая куча зверей, словно на молитвенное

собрание. "Уж не рехнулся ли он? - подумал я. - Ведь он же знает, что я со

страху не могу наверх взобраться. Может, он хочет сбросить меня вниз,

прямо в лапы всем этим тварям?"

Но, оказывается, он был в полном здравии и рассудке и знал, чего хочет.

Спустившись вниз, он остановил шар футах в тридцати или сорока над самой

серединой озера и крикнул:

  - Отцепляйся и прыгай!

  Я так и сделал и пулей понесся вниз, ногами вперед, да так, что чуть не на

целую милю ушел под воду; а когда поднялся на поверхность, Том мне и

говорит:

  - А теперь ложись на спину и плавай, покуда не отдохнешь и храбрости не

наберешься. Тогда я спущу лестницу в воду и ты сможешь залезть на борт.

  Сказано - сделано. Том это здорово придумал! Ведь если бы он отлетел

куда-нибудь в другое место, над песком, то весь зверинец пошел бы за нами

следом, и мы бы до тех пор искали безопасное место, пока я окончательно не

выбился бы из сил и не упал на землю.

  Все это время львы и тигры ворошили нашу одежду, стараясь поделить ее

между собой так, чтобы каждому что-нибудь досталось, но все время у них

получалось какое-то недоразумение, потому что некоторые пытались захватить

себе больше, чем им полагалось, ну и снова начиналась свалка, какая вам и

во сне не снилась. Их было штук пятьдесят, и все сбились в одну кучу, и

все рычали, фыркали, ревели, кусались и толкались, задрав хвосты кверху, а

кругом только шерсть да песок летели. Когда все, наконец, угомонились,

одни упали мертвыми, другие, прихрамывая, заковыляли прочь, а остальные

уселись кружком на поле боя зализывать свои раны и поглядывали на нас, как

будто приглашая нас спуститься вниз немножко позабавиться, да только нам

чего-то не хотелось.

  Ну, а от одежды и вовсе ничего не осталось. Звери проглотили все до

последнего лоскутка, но только я не думаю, чтоб она им впрок пошла - уж

больно много медных пуговиц там было, а в карманах лежали ножи, табак,

гвозди, куски мела, камешки, рыболовные крючки и прочее барахло. Ну да

мне-то что за дело! Я об одном беспокоился - у нас теперь только

профессорская одежда осталась. Ее было много, но она никуда не годилась -

штаны длинные, как тоннели, пиджаки и все прочее в том же роде. Впрочем,

нашлось все, что нужно для портного, а Джим немного умел портняжничать и

сказал, что скоро сможет приспособить для нас парочку костюмов.

ГЛАВА IX ТОМ РАССУЖДАЕТ О ПУСТЫНЕ

  Мы все же решили на минутку спуститься на землю, правда по другой причине.

Большая часть провизии, заготовленной профессором, была упакована в