Томагавки кардинала

В школьном зале на третьем этаже, где на переменах чинно гуляли парами девочки в коричневых платьях и белых передничках и бегали мальчики в серой школьной форме, висел большой портрет Самого Первого Великого Вождя — того, кто сделал революцию, прогнал царя и помещиков и основал Вечевой Союз: самую лучшую страну в мире. Портрет этот имел одну особенность: с какой стороны на него не взгляни, глаза Вождя всегда смотрели прямо на тебя, строго и пытливо. Вождь на портрете совсем не походил на кудрявого Вождя маленького, каким он был изображён на октябрятских звёздочках, — Вождь большой был лысым, и взгляд его не отличался особой теплотой. Серёжа это чувствовал, и поэтому не любил зал на третьем этаже и старался бывать там пореже — ему казалось, что Вождь знает про каждую вину каждого школьника, даже про самую маленькую.

Однажды на уроке учительница заметила, как Серёжа, делая вид, что смотрит в учебник, на самом деле читает совсем другую книгу. Отпираться было бесполезно, и Серёжа вынужден был предъявить свою подпольную, то есть подпартную нелегальную литературу. «Фенимор Купрэ, «Последний из ирокезов», — прочла учительница на обложке. — Да, это хорошая книга, но разве можно читать её на уроке ботаники?». Серёжа молчал — не мог же он сказать, что хотел сразу после уроков зайти в библиотеку. Книжку надо было сдавать, а Серёже хотелось ещё раз прочитать конец — вдруг окружённый франглами вождь ирокезов Орлиное Перо останется жив и победит врагов? Серёжа знал, что отважный ирокез погибнет, но всё-таки… И он не удержался — раскрыл заветную книжку прямо на уроке. Сказать это он не мог, чтобы не вызвать насмешек, и пробормотал традиционное: «Я больше не буду, Нина Фёдоровна…». После этого случая Серёжа месяц не заходил на третий этаж, чтобы не видеть укоряющих глаз Самого Первого Великого Вождя.

Но свою страну Серёжа любил, и был очень рад, что родился в России, а не в ОША, где человек человеку волк, и гордился своей страной. Ещё в старшей группе детского сада он ликовал, когда воспитательница сообщила, что в космос полетел первый человек Земли, и что этот человек — русский. Серёжа был юным пионером, и ему нравился пионерский лагерь с его линейками, кострами, песнями, лесными походами и военной игрой «Зарница». Ему нравился устроенный в лагере День Труда, когда пионеры чистили территорию и делали разные мелкие работы, за которые они получали разноцветные бумажки. А на следующий день за эти бумажки — совсем как за настоящие деньги — можно было купить лимонад и даже шоколадные конфеты. Серёжа заработал немного — хватило только на леденцы, но это был его первый заработок, и Серёжа его запомнил.

Жизнь улучшалась. В шестьдесят седьмом году родители Сергея получили отдельную двухкомнатную квартиру в новом районе — город строился, коммуналки расселялись. В доме появилась новая мебель, телевизор, радиола, а потом и магнитофон. И многие тогда верили, что обещанный Хрящёвым коммунизм к восьмидесятому году действительно будет построен — если, конечно, не будет войны. Правда, в новом районе иногда опасно было ходить в магазин — шпана нападала на школьников-одиночек и отбирала у них мелочь. Сергею как-то раз сломали нос, однако он воспринял это событие без особого ужаса: мальчишки дерутся, иначе из них никогда не вырастут воины-защитники.

…Шли годы. В России подрастало послевоенное поколение — сыновья и дочери солдат-победителей Второй мировой…

* * *

1973 год

— Товарищ капитан первого ранга! Тридцать третья рота готова к занятиям по военно-морской подготовке!

— Товарищи курсанты, — седой офицер подошёл к развешанным на стене плакатам, — тема сегодняшней лекции — парогазовая торпеда «53–61». Торпеда калибра пятьсот тридцать три миллиметра, принята на вооружение флота в тысяча девятьсот шестьдесят первом году. Предназначена для поражения…

…Учился Сергей с удовольствием. Морское училище — это был его самостоятельный и сознательный выбор. Сергей хотел стать моряком, и жёсткие рамки дисциплины принимал как должное. Море — оно не шутит; корабли тонут, несмотря на всё достижения науки и техники, а волю свободолюбивой натуре можно дать и на берегу. Сергей подумывал даже после окончания училища пойти служить на военный флот: океаны кишели авианосцами и субмаринами франглов — должен же кто-то противостоять этой армаде. Отговорил его отец — узнав о намерении сына, он помолчал, а потом сказал с горечью:

— Не надо, сынок. Армия стала не та — гниль завелась. Плавай лучше под торговым флагом — будешь офицером запаса, и случись война, ты всё равно понадобишься.