Томатный сок

Я кивнул. Он открыл папку, и показал мне верхний. Сказать, что он меня поразил, — не сказать ничего. На черном фоне алели ярко красные буквы. Они были хаотично расположены, и их было всего пять. Не важно как смотреть на картину, и под каким углом, на ней в любом случае явно читалось только одно слово, которое складывалось из этих букв. «ТВАРЬ». Не дожидаясь моей реакции, старик поднял следующий рисунок. Композиция похожа, но черный фон сменила бесконечная нить, которая издали напоминала пол в парикмахерской усеянный вьющимися черными волосами. Слово, спрятанное в них кричало: «СМЕРТЬ». Второй листок отправился к первому. Передо мной предстал третий. Среди черных линий, и красных штрихов я смог прочитать «НЕНАВИСТЬ». Листки сменяли один другой. В них менялся только текст. Вскоре это уже были не отдельные ругательства, а словосочетания. Я откинулся на спинку кресла, и сказал.

— Вы хотите меня убедить, что вот это дерьмо написал я? — только и мог выдавить я через переполнявшие меня эмоции.

— Так и есть! — теперь старик улыбался, а я был ошарашен. — Это ваше творение.

— Не-е-ет! Не может быть. Мои работы полны непередаваемого объема, в каждую я вкладываю частичку своей души.

— Если так, то ваша душа похожа на мрачный лес, в котором прячутся кровавые мысли! — старик все еще улыбался, но уже холодно, его глаза вовсе не смеялись.

— Повторяю, это не мои работы!

— В таком случае, опишите, пожалуйста, сюжет вашей последней картины. — остатки улыбки покинули его лицо.

— Я не помню их, выбрасывают из памяти, чтобы не бояться повторений.

— Об этом я и говорю. — старик перегнулся через стол. — Вы больной человек. Вы умышленно отказываетесь от своих воспоминаний. Вы придумали себе, что по-прежнему находитесь дома. Вы убеждаете себя в том, что жена по-прежнему с вами.

— Нет! — закричал я и закрыл уши руками. Мир вокруг задрожал, я зажмурился, но все же успел заметить, как красивая стена в нашей гостиной, оклеенная в прошлом году персиковыми обоями, стала превращаться в шершавую серую бетонную стену. Не открывая глаз, по памяти и на ощупь я побежал к себе в кабинет. Прочь от безумного старика с его сумасшедшими разговорами. Он что-то кричит мне в след, но я не хочу слышать, а уж тем более понимать, о чем он кричит. После нескольких неуверенных шагов, нахожу дверь. Вхожу и запираю ее за собой. Здесь меня никто не тронет, здесь моя территория. Моя страна, которая живет по своим законам. Пока еще не открываю глаза, нужно какое-то время, чтобы успокоиться, и прийти у себя. Что это было? Гипноз? Поэтому я начал видеть все иначе, или искусно созданная иллюзия? Меня окутывает тишина, обнимает, заполняет собой мои уши. Открываю глаза. Я не удивлен, на подсознательном уровне я понимаю, где оказался. Может из-за спертого воздуха, может из-за желтоватого света, идущего от длинных ламп, свисающих с потолка. Я снова в коридоре.

На этот раз я не прячусь, я смело иду пятьдесят метров. Меня не встречает голый, а тьма не рожает человекоподобных существ. Я останавливаюсь перед темнотой, мне страшно. Губы начинают неметь, в ушах появляется звон. Он перерастает в гул, от которого все вокруг вибрирует. Я пытаюсь сделать шаг, но падаю. Тьма открывает свой бездонный алый рот, и глотает меня.

Сейчас день, я на кухне. Передо мной, на столе три тарелки супа. Рядом жена нарезает салат. Я сижу за столом, подперев рукой подбородок, и смотрю на нее. Каким-то шестым чувством она замечает мой взгляд, и оборачивается. Ее глаза смеются, улыбка трогает уголки губ. Она счастлива. Вдруг, выражение ее лица меняется. Секунду назад оно было спокойно-радостным, и вот оно тревожное. Со двора доносится громкое мяукание. Это кошка, наверняка опять куда-то залезла, и не может выбраться. Глупое животное, хотя жена так не считает. Она даже разговаривает иногда с ней. Говорит что кошка умная, и все понимает.

Вот она, отправная точка. Вот момент поворота судьбы. Жена кладет нож на стол, и вытирает руки о фартук. В эту секунду я понимаю, что все это уже было. Недавно, всего полгода назад, но переживать заново этот день я не хочу. Сейчас она побежит в коридор, затем во двор, спасать свое любимое животное. Любопытство подталкивает пойти за ней, но я останусь здесь. Если я поддамся, и уйду, то случится то, что я буду потом несколько месяцев забывать. Алкогольная амнезия. Это и есть мой секрет, мое средство очистки памяти. Если пить неделю, то можно забыть один день. Если пить месяц, то из памяти исчезает неделя. Я всегда стираю воспоминания о том, что только что нарисовал. Так я не боюсь повторений в творчестве. Каждая картина нова, и является открытием даже для меня самого. Критики конечно отмечают определенный стиль, присущий только мне, но не могут найти общее между работами. Я для них загадка. Был загадкой, потому, что был художником. Сейчас я просто отец, который не хочет потерять все.