Томек среди охотников за человеческими головами

Не успел Смуга закончить хлопоты с получением разрешения, как начались другие препятствия. Среди членов племени мотуан, обитающих вокруг Порт-Морсби, не оказалось желающих нести багаж экспедиции. Туземные жители южного побережья как огня боялись жителей горных районов страны, которые часто нападали на их деревушки, грабили, забирали продовольствие и уводили в плен женщин.

Совершенно неожиданно делу помог самозваный бой Вильмовского, освобожденный из плена у работорговцев, Айнук-Ку, или, в переводе с языка племени фьюджи[77] – «сладкий картофель», как звали юного мафулу; он с воодушевлением расписывал своим соплеменникам сверхъестественное могущество белых опекунов. Среди местного населения была очень распространена вера в духов и колдунов, поэтому молодой мафулу везде находил внимательных слушателей. Для них было вполне понятно, что только могущественные чародеи могли без боя вынудить пиратов освободить пленных рабов. Возможно, «белые мастера» были даже сами духами, раз они могли во время бурной ночи проникнуть на корабль пиратов, притом так, что их никто не заметил, а потом столь же таинственным образом уйти оттуда, прихватив с собой капитана корабля. По мнению суеверных туземцев, именно духи и злые колдуны были единственной причиной человеческих несчастий, болезней и даже смерти. Поэтому рассказы Айнук-Ку убедили их лучше, чем обещание высокого заработка, что в обществе белых путешественников они будут в совершенной безопасности. Таким образом, благодаря болтовне Айнук-Ку удалось нанять сотню папуасов, согласившихся нести багаж экспедиции до миссионерской станции в горах Пополе.

Смуга по достоинству наградил Айнук-Ку за оказанную им услугу, назначив его «босс-боем», то есть начальником над всеми носильщиками, и, кроме того, позволил молодому мафулу носить карабин. Правда, из опасения несчастного случая при неосторожном обращении с оружием Смуга не дал Айнук-Ку патронов, но тот даже так был в величайшем восторге от оказанного доверия. Айнук-Ку стал слепо выполнять все распоряжения белых хозяев, причем иногда сильно перебарщивал в усердии и послушании.

Размышляя над положением, в котором очутилась экспедиция, Томек радовался, что в их распоряжении есть преданный туземец. С его помощью они смогут завоевать доверие обитателей внутренних областей острова.

Солнечный диск почти скрылся за гранями высоких гор. Пурпур заката значительно побледнел. Последние красноватые лучи солнца отражались на западе от краев темных туч, слабо освещая узкую горную тропинку. Хорошо заметный в блеске дня Порт-Морсби, расположенный на узком побережье залива, теперь совсем исчез в туманной дымке. Как это всегда бывает в тропических областях, ночь упала на землю внезапно, без длительных сумерек.

– Томми!.. Томми!.. Иди ужинать! – раздался многократно усиленный эхом призыв Салли.

Сидевший у ног юноши Динго пошевелил ушами. Гибким движением вскочил на все четыре лапы и глухо залаял, поглядывая на хозяина. Томек очнулся от обуревавших его мыслей. Погладил рукой шерсть своего любимчика и бодро крикнул:

– Иду уже!..

Встал с камня, побежал по тропинке вниз по склону. Динго вырвался вперед. Вскоре Томек очутился в кругу палаток, разбитых на стоянке. Его товарищи сидели у костра, над котором висел котел с горячим супом. Томек уселся рядом с капитаном Новицким.

– Где это вы, уважаемый, так долго гуляли? – спросила Салли, ставя перед Томеком жестяную миску с супом.

– Я был на вершине холма. Любовался великолепным закатом, – с улыбкой ответил Томек. – Пурпурное зарево заката походило на отдаленный пожар в западной стороне острова.

– Ты того и гляди начнешь вирши писать, – иронически заметил капитан Новицкий.

– Откуда вы взяли такую глупость? – возмутился Томек.

– Ну что ж, браток, сначала человек увлекается красотами природы, потом тяжело вздыхает и поглядывает на даму своего сердца, как баран на новые ворота, а в конце концов начинает писать стихи. Все влюбленные молодые люди так делают.

– Вы в самом деле думаете, что Томек влюблен? – кокетливо спросила Салли.

Желая скрыть охватившее его смущение, Томек низко нагнулся над миской, а капитан Новицкий продолжал:

– А как же. Только не в него одного угодила стрела Амура[78]. Сдается мне, что и Джеймс Балмор часто любуется луной и что-то задумчиво пишет в тетрадке.

Балмор покраснел и поперхнулся горячим супом. Томек, однако, успел оправиться от смущения и произнес:

– Что касается меня, то вы попали пальцем в небо, капитан! В жизни я не написал ни одной строчки стиха!

– Жаль, браток, очень жаль, – ответил Новицкий. – В будущем было бы что почитать твоим детям! В умении складно писать – ты собаку съел! Я сам с удовольствием слушал твои письма, которые ты посылал одной австралийской голубушке! Да и твои записи в корабельном журнале тоже написаны ловко. Многие могли бы кое-что полезное почерпнуть о мире из твоих записей. По-моему, тебе обязательно надо их напечатать.