Томка. Тополиная, 13

Перед нами раскинулся пустырь на задворках Тополиной улицы, заканчивавшийся лесом. Это его видят жители из окон домов: весной и летом он наверняка красив, буйствует зеленью и манит, осенью спокоен, молчалив и даже мрачен, а зимой его просто нет – стволы берез сливаются со снегом, и пейзаж напоминает арктическую пустыню.

– Зачем мы здесь? – спросил я.

Таня поежилась на ветру. Она была одета в легкую ветровку. Впрочем, как и я.

– Понимаешь, в чем дело, меня давно не покидает ощущение, что здесь какое-то большое пятно. Черное пятно, которое…

– Пятно?

– Ну да! – отреагировала она несколько раздраженно. Я мысленно велел себе больше ее не прерывать. – Червоточина, дыра… называй как хочешь. Это из области энергетики. Такие пятна не возникают ниоткуда, их не сбрасывают нам из космоса агрессивные марсиане. Их оставляют люди. Пятна такого большого размера не мог оставить один человек.

Она сделала паузу. Потерла ладонями друг о друга. Нечто похожее я видел в каком-то телешоу про экстрасенсов. Если она начнет сейчас колдовать, закатывать глаза и нюхать воздух, я точно не смогу сдержаться от скептической ухмылки, хотя ровным счетом ничего не имел против экстрасенсов.

Но Татьяна и не думала «колдовать». Она просто шмыгала носом и потирала ладони. Очевидно, просто пыталась согреться.

– Один человек может наследить в туалете, в кустах, в квартире, в чьей-то душе. Даже в душах миллионов людей один человек может наследить, если у него хватит таланта и мозгов. Но душа – штука сама по себе все-таки компактная, а вот наш несчастный десятиэтажный домик, по ощущениям, утонул в огромном котловане с дерьмом. Надо искать крупный катаклизм.

– Какой?

– Мне даже страшно представить. Ты хорошо знаешь историю нашего города?

– К стыду своему, не очень. Видел несколько дореволюционных фотографий, кое-что читал про купцов и комиссаров.

– Неужели ты не слышал, что на пустырях, где сейчас возводят вот эти современные жилые комплексы, в тридцатых-сороковых проходили массовые расстрелы?

Она кивнула в сторону леса.

И вот тут у меня что-то холодное прокатилось по нутру. Я еще не готов был сформулировать свою мысль, но чувствовал, что понимаю, куда клонит моя спутница.

От опушки нас отделяло метров триста. Мы не спешили. Отшагав четверть пути, я обернулся. С задней стороны дом номер тринадцать смотрелся неприглядно: с балконов свисали выстиранные простыни, трусы и рубашки, где-то не хватало стекол, а где-то, наоборот, их было слишком много. Нижние этажи прикрывали боксы гаражей, а вот под самими гаражами срама хватало с избытком – жители не утруждали себя участием в субботниках, сваливали мусор прямо здесь, на задах. Почему бы и нет? Ведь именно в этом месте и заканчивается планета Земля, и ничего предосудительного нет в том, чтобы снять штаны, присесть и навалить кучу.

Татьяна вынула из внутреннего кармана маленькую бутылочку питьевой воды, открыла крышку, отпила немного. Предложила мне. Я отрицательно покачал головой.

– Ты все-таки попробуй.

Сообразив, что это не просто любезность, а часть эксперимента, я принял из ее рук бутылку, приложился к горлышку, сделал осторожный глоток. Вкус показался странным, будто воду набрали из-под крана.

– Это чистейшая бутилированная вода, которую я покупаю много лет. Ничего не чувствуешь?

– Хлорки не пожалели. Точно бутилированная? Она удовлетворенно кивнула.

– Жаль, бутерброды забыла взять. Попробовать бы их здесь.

Я оставил реплику без комментариев. Мелькнула мысль, что Татьяна сгущает краски. Слишком уж мрачной и вычурной казалась ее гипотеза. С другой стороны, в силу своей профессии я был приучен опираться на факты, а несколько страшных смертей в короткий промежуток времени в одном месте трудно игнорировать.

Мы двинулись дальше. Еще примерно через сто метров я ощутил легкий свист в ушах. Остановился, приподнял ворот куртки. В густой серой облачности над головой неожиданно образовалась брешь, и в нее со всей удалью ударило солнце. Стало чуть теплее.

Таня посмотрела назад. Дом отодвинулся еще дальше и отсюда вызывал умиление и даже жалость. Такая одинокая и обдуваемая всеми ветрами несчастная цветастая коробочка… Почему-то застройщики не торопились поставить здесь для компании еще парочку десятиэтажных свечек. Места вполне хватало – справа и слева от тринадцатого оставалось много свободной территории.

– Странно, – сказал я, – почему они остановили застройку? Таня взглянула на меня задумчиво, пожала плечами.

До леса осталось совсем чуть-чуть. Пустырь мы прошли без приключений, но заходить в лес мне почему-то сразу расхотелось. Желтеющие и лысеющие березы, пожухлая осенняя трава, гуляющий наверху ветер. И какой-то далекий нарастающий гул, будто за километрами леса проходит железнодорожная магистраль, без остановки пропускающая тяжелые товарные составы. Или будто что-то большое и гигантское летело нам навстречу издалека. Такие звуки очень умело конструировали звукорежиссеры голливудских фильмов ужасов.

– Да, я тоже слышу, – сказала Татьяна, не оборачиваясь. А ведь я молчал.

– Ты читаешь мои мысли?

– Нет. Чувствую настроение.