Томминокеры

«Бангор дейли ньюс», тот же выпуск, нижняя половина первой страницы:

В РЕЗУЛЬТАТЕ НЕЛЕПОГО НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ ПОГИБЛА КОНСТЕБЛЬ ХЕЙВЕНА, ВСЕОБЩАЯ ЛЮБИМИЦА

Автор: Джон Леандро

Вчера вечером Рут Маккосланд, третья за всю историю штата женщина-констебль, погибла в своем родном городе Хейвене. Ей было пятьдесят лет. По словам Ричарда Эллисона, шефа местной добровольной пожарной команды, миссис Маккосланд скончалась по причине воспламенения бензиновых паров, скопившихся в подвале ратуши в результате утечки из-за неисправности клапана. Эллисон сообщил нам, что в подвале, где хранятся городские архивы, было тусклое освещение. «Миссис Маккосланд могла зажечь спичку, – предполагает Эллисон. – По крайней мере, такова на сегодняшний день рабочая версия…»

На наш вопрос он ответил, что никаких признаков поджога не обнаружено; впрочем, из-за исчезновения полицейских, присланных для расследования происшествия (см. статью выше), трудно сказать что-либо определенное. «Поскольку никто из полицейских не смог предоставить подробного протокола, я ожидаю, что в скором времени в Хейвен прибудет пожарный инспектор штата. В данный момент я больше беспокоюсь о том, чтобы пропавшие полицейские были найдены живыми и здоровыми».

Ньютон Беррингер, городской управляющий Хейвена, сказал, что все глубоко скорбят о смерти миссис Маккосланд. «Это была великая женщина, – заявил он, – и мы все ее очень любили». Жители Хейвена говорят то же самое, многие не могут удержаться от слез, вспоминая миссис Маккосланд.

Ее государственная служба в Хейвене началась в…

5

Разумеется, связь обнаружил дедушка Хилли. Эв Хиллман, изгнанный из родного города, некогда вернувшийся со Второй мировой с двумя стальными пластинками в голове, которые напоминали о том, как во время битвы при Балге рядом с ним взорвалась фашистская ручная граната.

Утро понедельника, последовавшего за воскресным взрывом в Хейвене, застало его там же, где и все предыдущие утра – в триста семьдесят первой палате в больнице Дерри, возле кровати Хилли. Эв снял меблированную комнату на Лоуэр Мэйн-стрит, чтобы было где проводить ночи – в основном бессонные, – после того как сиделки его наконец выставляли за дверь.

Иногда в темноте ему мерещилось, будто в трубах канализации кто-то хихикает, и тогда он думал: «Ты сходишь с ума, старый хрыч». Но это было не так. Порой Эв и сам мечтал свихнуться.

Он пытался говорить с персоналом о том, что, по его мнению – нет, убеждению, – случилось с Дэвидом на самом деле. Старика жалели. Сперва он не замечал этой самой жалости; правда выяснилась, только когда Эв совершил ошибку, встретившись с репортером. Тогда-то у него и открылись глаза. Старик думал, им восхищаются из-за преданности внуку и сочувствуют из-за того, что мальчик, кажется, угасает… Но кроме того, деда считали чокнутым. Маленькие дети не исчезают в результате фокусов, показанных на заднем дворе. Чтобы знать подобные вещи, не нужно даже заканчивать курсы сиделок.