Томминокеры

– Мы, конечно, его не красим, а откапываем, но это ничего не меняет. Бобби Тремейн и Джон Эндерс выдохлись. Уверен, что и ты завтра не придешь, а если я ошибаюсь, то готов слопать твои сандалии. Дело в том, Бози, что я ничего за это не получаю. И смотри, передай тому, кого они там завтра пришлют, чтобы принес мне дохлую крысу и веревочку, понял? Ну или как минимум мраморный шар.

Гарденер замер на полпути к траншее и обернулся. Энди не мог читать мысли этого сутулого дылды с усталым измотанным лицом, и ему было худо как никогда.

– А еще лучше, – вкрадчиво продолжил Гард. Энди едва различал слова, так тихо он говорил, – приведите-ка вы завтра Бобби. Посмотрим, вспомнит ли «новая и улучшенная» Роберта главу о том, как Том красил забор.

Закончив разговор, Гард подошел к стропам и дал Энди отмашку. Он вновь спускался в котлован.

«Вот так подстава», – сокрушался Энди. И это – лишь начало, самое интересное ждет его впереди, когда Гард, по своему обыкновению, добавит к утренней дозе еще пять или шесть бутылок и окончательно слетит с катушек.

Увидев поднимающегося Гарденера, Энди с трудом поборол в себе искушение отпустить рукоять лебедки и тем самым положить мучениям конец.

Он отдавал себе отчет в том, что не ему решать судьбу Гарденера. Пьянчуга – собственность Бобби Андерсон, и, пока она пребывает в сарае, ни жива, ни мертва, надо мириться с нынешним положением дел.

– Давай, Бози, в темпе, – буркнул Гарденер. – Знаешь, как эти камни далеко отлетают…

Гард направился к навесу для инструментов, Энди потрусил следом.

– Я же сказал, мне неприятно это прозвище, – буркнул он.

– Знаю, – сказал Гарденер и смерил его безучастным взглядом.

Они укрылись позади навеса, и минуты через три раздался оглушительный взрыв. Фонтан камней взметнулся в небо. Россыпью они опадали вниз, бренча и клацая о корпус корабля.

– Я бы… – начал было Бозман.

Гарденер схватил его за руку. Глаза его горели, лицо было напряжено.

– Тихо! – зашипел он.

Энди высвободил руку и посетовал:

– Да что с тобой происходит?

– Слышишь?

– Ничего… – И тут до него донеслось. Какое-то шипение, точно на плите закипал огромный чайник. Звук исходил из траншеи.

– Это они! – прошептал Бозман, посмотрев на Гарда ошарашенным взглядом. Губы его тряслись, изо рта брызгала слюна. – Все это время… Они были живы, мы разбудили их. Они выходят!..

– Явление Христа народу, – без особого воодушевления проговорил Гарденер.

Звук нарастал, вновь раздался оглушительный грохот. Это был не взрыв, просто рухнуло что-то тяжелое. Мгновением позже упал и Энди. Силы его оставили, и он опустился на колени.

– Это они! Они, они… – лепетал он.

Гарденер подхватил его под мышки, морщась от терпкого запаха пота, и поставил на ноги.

– Вода это, – буркнул он, – а не томминокеры.

– А? Что? – Бозман глядел на него, словно не понимая, где находится.

– Вода! – крикнул Гард и встряхнул Бозмана за плечи. – Теперь у нас есть собственный бассейн, Бози, понял?

– Какого черта…

И тут вдруг прорвало. Шипение резко перешло в грохот, вода взвилась высоко в небо, разливаясь широким веером. Казалось, будто гигантский малыш зажал пальцем кран, и в воздух взметнулся фонтан брызг. Вода прорывалась сквозь множество трещин на дне котлована.

– Вода? – еле слышно вторил Энди. Прозаичность момента не укладывалась в его голове.

Гарденер не ответил. В воздухе плясали цветные радуги. Вода ручьями стекала по гладкому боку корабля, оставляя на нем искристые капли. Присмотревшись, Гард заметил, что бусинки влаги подпрыгивают на поверхности, словно на жаровне с кипящим маслом. Причем движения их были не случайны, капли подчинялись неким векторам силы, которые опоясывали корпус корабля подобно меридианам.

«Корабль пронизан силой. Благодаря каплям я вижу ее невооруженным глазом, – думалось Гарденеру. – Бог ты мой».

И вдруг раздался оглушительный треск. Земля ушла из-под ног. Непрочная порода, преграждавшая путь влаге, подалась под давлением воды и развалилась на куски, высвободив огромный поток. Сама природа закончила то, что началось со взрыва. Струи стали опадать, и вот уже последняя радуга поколебалась в воздухе и исчезла.

Корабль шевельнулся, высвобождаясь из каменных тисков, в которых так долго пробыл. Тронулся он самую малость – неуловимое, почти призрачное движение, словно игра фантазии. Этого мига хватило, чтобы представить себе, каким грандиозным он будет выглядеть, поднимаясь в небо. Картина живо нарисовалась в воображении Гарда. По земле идет рябь, игра света и тени, и серебристо-серая махина величаво выбирается из каменистой ямы, оглашая окрестности неземным воем. Железный панцирь скребет по жесткому остову горной породы. Все взгляды Хейвена в эту минуту устремлены в небо – туда, где горячая, лоснящаяся на солнце громадина, похожая на титаническую серебряную монету, медленно выравнивается относительно горизонта впервые за тысячи и тысячи лет и, свободная, беззвучно воспаряет в небо…

Как же сильно захотелось это увидеть, боже! И не важно, что там будет дальше, к добру или к худу, – лишь бы пережить этот миг.