Томный дух болотного зверя

— У меня только три халатика, — объяснила Лариса. — Еще Георгий Федорович разрешает мне смотреть телевизор в гостиной, кушать его продукты, вязать на спицах.

— Вязать на спицах… Кстати, нормальных тапок в доме, что, нет? Я о твоих носках.

— Нет, нету. Георгию Федоровичу не нравится, когда на девушке надеты лишние вещи.

— Это я заметила, — Ира провела рукой по своему обнаженному бедру.

— И не более трех халатиков — тоже по этой причине. Они, конечно, меняются, но редко: Георгий Федорович привозит мне другие, только взамен износившихся или обветшавших.

— Так, получается, ты тут живешь и никуда не ходишь? Я правильно поняла? — сформулировала, наконец, уже добрых полминуты крутящийся на языке вопрос, Ира.

Лариса, вдруг, испугалась. Тень страха легла на ее симпатичное лицо, обрамленное красивыми волосами, имеющими, подобно волосам Иры, естественный русый оттенок.

— Нельзя никуда ходить! — сказала она взволнованно. — Георгий Федорович не разрешает покидать дом.

— Хочешь сказать, он держит тебя здесь силой? — Ира поморщилась от боли, так как Лариса сильно промокнула ватой ее разбитую губу.

— Не знаю, — еле слышно пролепетала ее собеседница.

— Ну-ка, посмотри на меня, — Ира приподнялась и села на полу, глядя в глаза Ларисы.

Лариса мгновенно потупила взгляд.

И тут Ира до конца все осознала. Получалось, прямо как в триллере! Запуганная жертва строгого хозяина. Туда — не ходи, сюда — не смотри, это не делай, сиди тихо и ни до чего не дотрагивайся! Сколько, интересно, она жила тут такой жизнью? Год? Два? Но, уж, точно не пару дней!

— А ты знаешь, что у него нет никакого права держать тебя здесь, взаперти? — повысила голос Ира.

Лариса не отреагировала, лишь сильнее сжала в ручонках бутылочку с раствором фурацилина и вату.

— Ладно, не будем об этом, — Ира поняла, что оказывать сейчас давление на бедную девушку — пустая затея. — Только я ни в жизни не поверю, что тебе не хотелось отсюда удрать…

Лариса вдруг заплакала, — тихо, одними глазами.

— Ну что ты, не плачь, — Ира протянула руку и погладила ее по голове. — Я представляю, сколько тебе здесь пришлось пережить. Над тобой он так же издевался, как надо мной?

— Только сначала. Потом он утерял ко мне интерес. Сказал, что я слишком вялая и терпеливая. Мои действия его не удовлетворяли. — Лариса вытерла слезы ладошкой.

— А чем я ему не смогла угодить? — недоуменно спросила Ира.

— Мне кажется, ты, наоборот угодила. Может, даже слишком. Ты кричала, причитала, словно бедная овечка. Ведь он, когда доставляет девушке ужас и боль, и так-то, становится, от возбуждения, что ли… мягко говоря, странным и рассеянным, — как не от мира сего, а если слышит мольбы, тогда вообще теряет над собой контроль, и не понимает, что делает. Ты, наверное, и сама многое заметила.

Да, Ира заметила особенности поведения бородача. Но только сейчас до нее дошло, с чем они связаны, — Лариса раскрыла ей глаза, — Георгий тащится от возбуждения до такой степени, что теряет голову.

Он был уже на седьмом небе, когда только предвкушал все, увозя ее из Череповца на своем джипе. Потому машина и виляла по дороге, проваливаясь во все ямы! А, раздев ее с помощью ножа, и помучив клипсами бородач словил кайф в тысячу раз сильнее прежнего. Вот тебе и приступ эпилепсии! В городе это, очевидно, не проявлялось из-за того, что тот себя сдерживал. Но тут была его территория.

Уразумев, наконец, все, касающееся сумасбродности Георгия, Ира сконцентрировала внимание на других важных вопросах. Таковыми являлись две сложные головоломки: как отсюда сбежать и, если сразу это сделать не получится, каким образом подготовиться к побегу.

Тем временем, Лариса робко рассказывала дальше:

— Потом Георгий Федорович сказал, что любая девушка, которая здесь побывала, остается тут навсегда. Я думала, он меня… убьет. Но не убил.

Слава богу, не убьет! У Иры отлегло на сердце. Но все равно он психованный подонок, сумасшедший сукин сын!

— А, что, в доме еще есть девушки? — спросила Ира.

— Нет, и, по-моему, кроме меня и тебя, у него тут больше никого никогда и не было. Собственно, я бы не пожелала нашей участи ни одной девочке на свете, — продолжала Лариса. — Ведь жизнь здесь, как мне кажется, хуже смерти. Именно по этой причине я, однажды, и пыталась убежать. Даже вышла как-то вечером, когда стемнело, на крыльцо. Только не удачно. Там стоял Георгий Федорович…

— И что? — нетерпеливо заерзала на месте Ира.

— Он мне объяснил, что я не смогу это сделать. За дорогой, с помощью каких-то инфракрасных лучей следит специально нанятая охрана. Лучами, о которых я упомянула, прилегающая к дому территория отделена от единственного здесь пути сообщения. То есть вдоль дорожного полотна, в обе стороны, на протяжении нескольких километров, тянется особая система сигнализации. У охранников приказ — никого не впускать в усадьбу и не выпускать, без ведома хозяина. Их пост располагается у красного шлагбаума, метрах в ста — ста пятидесяти отсюда. Видела его?